одновременной страховкой, закладывая веревку за выступы скал, и, хоть падать направо-налево было куда, мы на этот счет не очень задумывались, четвертая категория трудности – она и есть четвертая категория трудности, «видали мы слонов -почище львов!»
Я шел первым и, подойдя к большой плоской плите, преграждавшей нам путь, увидел в центре ее сквозное отверстие, размером с горлышко молочной бутылки...
И тут что-то произошло в моем искалеченном эстрадной драматургией мозгу, бес толкнул меня под руку... Взял я, и хоть знал, что делать этого ни в коем разе не рекомендуется, и даже просто воспрещается всеми «Руководящими материалами но альпинизму в СССР», но... отстегнулся я от основной веревки, быстро развязал «проводник», просунул веревку в дыру, облез плиту через верх и, пристегнувшись к веревке с другой стороны, пошел себе по гребню дальше, предвкушая реакцию напарника...
Десяти минут не прошло, – подходит Гутман к плите и видит... Что он видит? Что страховочная веревка в дырку уходит! Столбенеет напарник мой, но в ситуацию еще не «врубается». И серьезным голосом – кричит мне: ты как шел? Я отвечаю – везде по веревке! Гутман все еще «не врубается»: как по веревке? Снова ору ему, а сам помираю со смеху так, что слезы катятся из глаз и на ветру на защитной маске – бусинками замерзают... Наконец слышу: ты что ж, скотина такая, через дыру лез? Или – отстегивался?
И он еще сомневался, мой старый верный друг Алик, – он еще сомневался...
ТАМ, ГДЕ НЕ СТУПАЛА НОГА ЧЕЛОВЕКА...
Горы на Востоке старые. Веками ущелья в них прорезаны глубокие. Перепады высот большие. И Аламетдин в этом отношении – не исключение.
До «первых снегов» идти далеко. И, как правило, очень «круто». А если еще на подходе солнце в затылок, – проклянешь все. Но, – охота, как говориться, пуще неволи.
На тренировочном выходе, когда поднялись повыше да присели передохнуть и оглядеться вокруг, увидели перед собой целый массив, – одиннадцать вершин, и ни одна не взята ни с какой стороны, даже названий не имеют...
Велик соблазн – пройти по нашей старой планете там, где еще не ступала нога человека! Причем – никакого, даже «снежного»! И дать свое название вершине, которое потом останется в веках на всех географических картах мира! Каждому хочется почувствовать себя если не Колумбом, так Магелланом...
И сговорились мы всей нашей экспедицией – познакомиться лично с этим чудом природы, пройти траверс всех 11 вершин двумя группами, встречно, с двух сторон…
Сказано – сделано. Через неделю, чертыхаясь и проклиная бессмысленную азиатскую жару, безветрие и крутые травянистые склоны, переходящие в бесконечные мелкие осыпи, иллюстрирующие понятие: «сизифов труд», когда, поставив ногу на мелкий щебень, едва нагрузив ее, тут же съезжаешь вниз и оказываешься ниже той точки, с которой начал свое движение, – влезли-таки на первый в массиве пик, собрали на вершине тур и оставили записку о том, что отныне должна эта гора называться не иначе как Пик «Борющийся Вьетнам»! Знай наших! Рядом «Свободная Корея» – есть? Есть! На Кавказе «Вольная Испания» есть? Есть! Будет и в Аламетдине – «Борющийся Вьетнам»!
Весь следующий день продолжали движение по гребню, лазали вверх-вниз, как коты по забору, по разной сложности «жандармам». Наконец, в одной перемычке решили заночевать. Скучно стало идти дальше. Место для палатки нашли отличное. Правда, над нами снежный карниз просматривался. Но мы его, согласно теории, решили веревкой подпилить и сбросить, чтобы он сам на нас не скинулся. Час пилили – половину осилили, дальше веревка в фирн не пошла. Наверное, скальный выступ попался. Полуспиленный карниз, конечно же, вдвое опаснее просто не пиленного. Чертыхаясь, стали перетаскивать рюкзаки под скальный козырек метрах в 50-ти правее, снова выкладывать площадку из камней, и тут мой друг Алик Гутман, который и спал-то в очках, неожиданно усмотрел среди каменных плиток швейную иглу! Новенькую! Сверкающую! Это на том самом месте Земного шара, на высоте под 5 тысяч метров над уровнем моря, на гребне 5-й категории трудности, где, как мы секунду назад были готовы поклясться, – испокон веков «не ступала нога человека»?! У нас было полное ощущение того, что природа с дьявольской улыбкой бросила нам в рожу грязную тряпку. За гордыню нашу. И самонадеянность. Но, – черт с ней, с гордыней, в конце концов, но откуда игла, да еще новенькая, не с самолета же она свалилась сюда, не со спутника, ведь здесь и из «горных орлов» на такой высоте – одни мы, альпинисты ЛОС ДСО «ТРУД»?..
Загадка, страшная тайна ущелья Аламетдин, следы НЛО... Все разъяснилось чуть позже, уже в палатке, когда мы начали «раскидывать» рюкзаки... При их перетаскивании по острым камням у Алика разорвался боковой карман этого самого «абалаковского рюкзака», которому и так-то было в обед сто лет, из кармана выпала коробка с пуговицами, нитками-иголками, вот и весь НЛО. Вот при каких обстоятельствах было ликвидировано еще одно «белое пятно» на карте нашей огромной и тогда такой социалистической Родины.
ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ КОНТАКТ
Когда-то, во время Отечественной войны, Алик Гутман был эвакуирован из блокадного Ленинграда в Киргизию, и с тех далеких пор сохранил в своей памяти несколько слов по-киргизски...
Иметь дружеские добрососедские отношения с местным населением – непременный закон всех высокогорных экспедиций во всех частях света.
Едва только мы установили свои палатки в глубине Аламетдинского ущелья, Митя Хейсин отправил Алика к местным чабанам, жившим в своей юрте на другом берегу реки, с дипломатической миссией установить контакт...
Несколько слов, сказанных пришельцем на их родном киргизском, произвели на пастухов не меньшее впечатление, чем вифлиемская звезда на волхвов в День Рождения Иисуса Христа на заре нашей эры.
Алик поимел чай, бешбармак и ишака в полное свое распоряжение. Альберт Рафаилович намеревались использовать вьючное животное для подноски рюкзака на подходах. Но ишак, на поверку, оказался не таким уж ослом, чтобы таскать чужие рюкзаки по горным тропам. При малейшей попытке взнуздать его и нагрузить, ишак превращался в буденовского рысака, вставал на дыбы, пытаясь лягнуть или укусить своих злых обидчиков. Иногда ему это даже удавалось...
Не прошло и двух дней, как состоялся ответный визит пастухов к «нашему шалашу». За чашкой чая, как положено на Востоке, неспешно текла беседа о жизни, о погоде, о ценах на мясо и молоко...
Наконец, Митя решил, что, говоря по-русски, пора брать быка за рога. И сказал примерно следующее...
Мол: мы приезжие, мы ваши гости, и нам здесь у вас очень-очень нравится! Седобородый аксакал полностью с ним согласился. «Особенно нам нравиться, – продолжал Митя, – этот расцвет вашего животноводства, который мы видим невооруженным глазом, все эти стада баранов, овец, телят и телок». И тут Аксакал выразил полное согласие с нашим лидером.
- Но вот в чем дело, – Митя перешел к самому главному, – вы сами, друзья, видели, нам вертолет по воздуху мясную тушенку возит, а тут у вас эта самая тушёнка осуществляет свое право на беспривязное содержание скота! Нельзя ли одну из них – попросту зарезать, и нам за деньги попросту передать?
Аксакал сощурил и без того узенькие свои глаза и ответил так:
- Так просто каров резать никак нельзя! Апщественный каров! Ты низ ущелья иди, соседний ущелья переходи, председатель калхоз ищи, деньги ему давай, справку бери, мне неси, я тебе самый лучший каров тут же резать буду, той сделаем, праздник!
Мы, конечно, согласились с гостем, что «той» – это очень хорошо, но сутки вниз по ущелью, двое
