необходимые меры и превратить это фиаско в твоё преимущество.
Августа мельком взглянула на аккуратную стопку приглашений, ожидающую её на столике, и поморщилась. Лежавшая рядом, написанная витиеватым почерком Шарлотты, записка гласила:
«Дорогая Августа, я всё разложила в порядке важности. Имеющие наибольшее значение приглашения лежат сверху. Те же из них, что помечены галочкой, игнорировать ни в коем случае нельзя. Пожалуйста, внеси соответствующие изменения в свой календарь».
Августа отложила в сторону записку Шарлотты. Больше так продолжаться не может. После предложения лорда Певерсли дела пошли хуже некуда. С точки зрения Шарлотты для предотвращения краха в Гайд-парке Августе следовало каждую свободную минуту проводить в обществе, так что всю прошлую неделю она занималась именно этим. Нужно показать свету, сказала маркиза Августе, что предложение Певерсли нисколько на неё не повлияло, а для этого Августу должны видеть везде, должны видеть все. От этого зависело её будущее, а также будущее её отца, Летти и Шарлотты.
И что хуже всего — Шарлотта заручилась помощью своих ровесниц, леди Трассингтон и леди Финсминстер. Так что, вместо одной, Августе пришлось столкнуться сразу с тремя грозными дамами, решительно настроенными помочь ей достичь вершин светского успеха, которого ей уже довелось отведать. Единственное, что им на самом деле не хотелось слышать, так это то, что для неё вкус этого успеха горек и неприятен.
Три дня и три ночи они таскали Августу по нескончаемым чаепитиям, обедам, раутам и балам, пока та не почувствовала, что может и в самом деле свалиться от истощения. Её танцевальная карточка всегда была заполнена, иной раз партнёру приходилось записываться на всякий случай, вдруг освободится танец; лица, имена — всё расплывалось в её сбитом с толку сознании. Единственное, в чём Августа была уверена, нельзя позволять этому безумию продолжаться и дальше. Её работа сильно страдала от всего этого.
Но как? Как же ей остановить эту угрожавшую поглотить её лавину, коль она уже обрушилась на неё?
Шарлотта вела себя, словно одержимая. Августа понимала, что даже если бы совсем отказалась выходить из дома, тогда мачеха постаралась бы сделать её жизнь невыносимой. Разве не на это она намекала, когда только сегодня утром якобы случайно заявила Августе, что на любых финансовых документах должно стоять две подписи: её и Шарлотты? Если понадобится, Шарлотта могла лишить её возможности заниматься собственными изысканиями, ограничив её в деньгах.
«Ох, отец, как ты мог оставить меня в таком положении?» — спрашивала у себя Августа, хотя понимала, что иного выбора у него не было. Предоставить Августе единолично распоряжаться имуществом значило бы оскорбить жену, однако, оставь он всё на Шарлотту, и это стало бы полной катастрофой. Поэтому он изобрёл прекрасно работающий метод сдерживания и противовесов, возложив обязанности весов на Августу.
Но должен же быть какой-то выход из этой смехотворной ситуации, способ погасить пылающий факел её светской жизни.
А потом ей пришло в голову одно единственное решение.
Потеря репутации.
Августа придвинула к себе стопку приглашений и стала перебирать их в поисках одного, которое обеспечит ей самые лучшие декорации для осуществления её плана. Оказалось, что нужное ей приглашение лежало на самом верху.
«Их светлости, герцог и герцогиня Девонбрук просят Вас почтить своим присутствием музыкальный вечер в четверг, сего месяца 23-дня. Начало в 8 часов».
Брат лорда Ноа и его жена. Там соберется весь Лондон — себя показать и на других посмотреть. Идеальный вариант.
Мысленно продумывая свои действия предстоящим вечером, Августа внезапно поняла, почему она не разделила ужаса Шарлотты перед последствиями связи Пруденс с её молодым любовником. Следствием её поступка стало то, что теперь эта девушка обладала невиданной роскошью: она могла больше не беспокоиться о расположении оборок своего платья и о впечатлении, которое производит каждое её слово. Кроме того, это предоставило Пруденс свободу, с той лишь разницей, что действия Пруденс привели к вынужденному браку — у её поклонника не осталось иного выбора, кроме как поступить благородно и жениться.
При нынешнем своём затруднительном положении Августа могла завести любое количество ухажёров, готовых поспособствовать её падению, но не получится ли конечный результат таким же, как у бедной Пруденс? Брак Августе был сейчас никак не нужен. Нет, ей нужно совсем другое, ей нужен джентльмен, который на самом деле вовсе таковым не является, человек, способный вытворить нечто невообразимое, например, бросить собственную невесту.
Существовал лишь один человек, который, по её мнению, мог бы совершить что-то подобное.
Лорд Ноа Иденхолл, урожденный Девонбрук.
Глава 16
«Использование цвета может составить даме замечательное преимущество, выделяя её в толпе. Подобно тому, как сад без цветов — всего лишь грязь и трава, а дождь без радуги — не более чем мгла и тьма…»
Августа захлопнула номер «La Belle Assemblee», принесённый по её просьбе Миной. Это был лишь один образчик из несметных залежей маленьких книжечек, припрятанных Шарлоттой в комоде спальни. Вдохновляемая звучавшими у неё в голове словами мистера Белла, Августа поднялась со стула и подошла к своему простому платяному шкафу красного дерева, стоявшему в противоположной стороне комнаты. Она заглянула внутрь и нахмурилась: её внимательному взгляду предстала серо-коричнево-бежевая масса.
Плохи дела. Как ни неприятно ей было это признавать, подобная одежда не годится — по крайней мере, не для её цели. Сегодня вечером она должна одеться иначе. Сегодня ей придётся стать другой. Этим вечером ей ни в коем случае нельзя, как обычно, сливаться с окружающей обстановкой. Августа должна одеться так, чтобы её заметили, «выделиться из толпы», как писал мистер Белл. Ей необходимо попытаться превратиться в цветок. Всё проще некуда — Августе надлежит сыграть роль, которую она почти всю жизнь избегала.
Чтобы подготовиться к вынужденному перевоплощению, Августа почти всё утро провела за перелистыванием бесчисленных номеров дамских журналов, изучая всевозможные модные фасоны и помня при этом прочтённое в «La Belle Assemblee» изречение. К этой задаче она отнеслась столь же тщательно, сколь и к любому делу, за которое бралась, внимательно читая всякую найденную статью и досконально изучая в окружающем то, что служило подтверждением прочитанному. Последнее включало в себя тщательное исследование всех деталей туалета встреченных ею за последние несколько дней дам, от дебютантки до дряхлой вдовушки. Августа продумала, что в них считалось удачным, а что нет, мысленно перечисляя для сравнения полученные результаты. Она даже забросила свои античные книги и перешла на куда более популярное чтиво — среди которого самыми достойными оказались произведения миссис Рэдклифф[48] и Марии Эджуорт[49] .
Теперь Августа поняла, почему Шарлотта всегда так странно на неё смотрела, даже когда она делала что-нибудь вроде бы незначительное, например, надевала удобные полусапожки, отправляясь на прогулку.
«За исключением выездов верхом леди, — утверждал мистер Белл, — должна носить туфли[50], более приличествующие её изящным ножкам». Но мистер Белл не
