тремя фразами затрагивает самые потаенные струны в душах солдат, заставляя их забыть о скорой смерти, не знал никаких зажигательных слов.
– Я – не Херевардов холоп, я – свободный человек. И никуда отсюда не уйду, – буркнул он и стал заряжать свое ружье, чтобы хоть как-то скрыть смущение. Щеки его пылали не столько от мороза, сколько от стыда.
«Надо же быть таким косноязычным!» – ругал граф себя.
Но очень скоро ему стало не до самобичевания. Со стороны врага раздался пушечный выстрел. Сначала один, потом второй и третий. В высокий берег Найлы врезался снаряд и выворотил дерево прямо с корнем. В разные стороны полетели комья земли.
Синтафские фейерверкеры пока еще только пристреливались к позициям янамарцев, но всю долину реки быстро заволокло густым сизым дымом. От этого стало еще страшнее, потому что грохот все нарастал и нарастал, оттого казалось, словно все без исключения снаряды летят прямиком в тебя. Леденящий ужас сковал янамарцев, как речку мороз: женщины попадали на землю, пытаясь вжаться в ее спасительную твердость, мужчины, особенно те, кто раньше никогда не отбывал воинской повинности, перепуганно озирались кругом в поисках защиты.
– Рассыпать строй! – по привычке проорал кто-то из офицеров и тут же досадливо сплюнул в снег коричневым от табака сгустком. – Тьфу! Да не толпитесь вы, как бараны! Не сбивайтесь в кучу!
– А может, мы того… вперед пойдем? Пока не видно ничего. А?
Камилен как-то совсем уж по-мальчишески дернул Раммана за рукав.
– Пойдут они. Причем вверх по склону. А мы будем стоять и ждать. И когда они пойдут, начнем по ним стрелять.
Говорил граф отрывисто, будто с маленьким ребенком. Во рту пересохло, а сердце стучало где-то в горле за кадыком тревожное «тук-тук». «Бу-бух» отвечала ему гладкоствольная 12-фунтовая пушка на той стороне реки.
– Мы же свободные… мы – свободные люди… мы не крысы, чтобы нас гонять… – тихо шептал вместо молитвы школьный учитель.
Ему вторила Майрра Бино – единственная женщина в Комитете. Отчаянная душа, она не поддалась на уговоры мужчин остаться в Дэйнле. Теперь, возможно, бывшая синичанка жалела о своем решении, но не менее крепко сжимала в руке тесак.
– Хватит с нас угнетателей… Натерпелись… от диллайнских умников… что прежних, что нынешних… Спасу никакого нет честным людям…
Она бурчала и бурчала, наливаясь злостью и упрямством, как зреющее яблоко соком. Собственно, гнев уже вызрел в народе янамарском. Иначе Херевардовы агитаторы не достигли бы цели – не взорвали бы изнутри провинцию, не подняли бы супротив Аластара. Сколько уже рекрутских наборов было, и что? Обыватели посопели носом, излили гнев в анекдотах и смирились с неизбежным. Еще бы и Эск понимал, что такое положение дел только до поры до времени.
Синтафцы же, наконец, пристрелялись. И обрушили на позиции обороняющихся новую порцию снарядов. Вот тогда-то и началось подлинное безумие.
Херевард Оро
Херевард осторожно оттянул веко жертвы. Так и есть – глаза пусты и неподвижны, как у фарфоровой куклы. Дыхание спокойное, пульс ровный. Пригретый и прикормленный тив-изгнанник просто заснул хмельным тяжелым сном, откинувшись на подушки сиденья, и даже не заметил, как в разум его явился маг. И не узнает уже никогда – ни в жизни, ни после смерти. Глава Эсмонд-Круга никогда не испытывал потребности в мучительстве и сейчас постарался облегчить жертве последние мгновения. Сон, плавно переходящий в смерть, разве это не то благословение, о котором мечтают многие безнадежные больные? Помнится, папаша Аластара сдыхал долго и мучительно, разлагаясь заживо и моля Предвечного о смерти.
Душа жертвы медленно-медленно, как мед по ложке, стекала к Хереварду, а магическая сила разливалась приятным теплом по жилам. Почти эротическое удовольствие. Ничего удивительного, что придумали способ, как обходиться без помощи Предвечного, именно аннис, так любившие давать обеты воздержания. Бабы вечно найдут хитрую увертку, на то они и бабы.
Когда эсмонд откопал этот метод в архивах поверженных колдуний, то чуть не задохнулся от злости и зависти. Знали, знали, подлые куры, и молчали, точно ролфи на допросе. А Хереварду пришлось резать глотки, чтобы сначала насытить Предвечного, а только потом вымолить у него свою долю силы. Совершать преступление по всем человеческим законам вместо чистого и бескровного ритуала, позволяющего забрать душу сразу. И в этом тоже вина аннис!
Но все же хитрым стервам не хватило ума усовершенствовать свое открытие. А Херевард Оро смог! Теперь ему не нужны помощники, не требуется замкнутое кольцо рук соратников. Один на один с жертвой, и вся добыча в единоличное пользование. Осталось сделать последний шаг – брать души полукровок, что не под силу и самому Предвечному.
Пока же главе Эсмонд-Круга приходилось пользовать соплеменников, а это нехорошо и чревато.
Несчастный тив вздохнул последний раз и обмяк, став окончательно похожим на куклу. Челюсть отвисла, взгляд остекленел – жизнь покинула бренное тело.
«Я тебя не забуду, Хэннжир Горт, и твоя жертва не будет напрасной», – торжественно, словно на богослужении, пообещал Херевард покойнику, закрывая ему глаза.
Как ни крути, а эта душа послужит важному делу.
Когда диллайн пришли в Джезим, они ведь не только огнестрельным оружием были сильны, но и магией. И не упрекнешь ролфи в том, что они без боя сдались пришельцам из-за моря. Нет, они отважно сражались, они проявили себя умелыми и сильными воинами. Но с диллайн была магия Предвечного. И когда детей Золотой Луны убивали, их души делали эсмондов еще сильнее, еще могущественнее. Иногда на поле боя ролфи охватывал такой нечеловеческий ужас, что они сами себе вспарывали животы. Или бросались в безумной ярости друг на друга, точно бешеные волки. Что и говорить, сила разума велика, а магия разума практически непобедима.
Самое время напомнить Аластару Эску, что он имеет дело не просто со служителями культа самодельного бога, а с волшебниками. И лучше всего до него дойдет на примере сына Джоны. Пускай пока старшего, зато самого расчетливого и осторожного.
Херевард сыто икнул, брезгливо стряхнул со своего одеяния волосинку из шевелюры жертвы и вышел из кареты.
– Сердце у господина Горта было совсем плохое, – сокрушенно вздохнул он.
И, к слову, ничуть против истины не погрешил. Хэннжир давно страдал от грудной жабы и все равно слишком долго на этом свете не зажился бы в любом случае.
– Имею честь доложить, Благословенный, – отчитался старший офицер. – Зарядов имеется достаточное количество, прикажете ли продолжать обстрел?
– Да, картечью.
Грохот не мешал эсмонду ничуть, напротив, он придавал сил. Огненная мощь пушек, она кого угодно заставит почувствовать себя непобедимым. Мысленно вообразив себе Раммана Никэйна в мельчайших деталях внешности, припомнив его голос и манеру разговаривать, которую тот, по счастью, унаследовал от Бранда, Херевард устремил на графа все помыслы свои, а следовательно, и магическую силу.
«А теперь беги, кричи, вопи от ужаса, шурианский выползок! И заряжай неудержимым страхом остальных своих приспешников! Пусть от тебя во все стороны хлынет волна безумия, Рамман Никэйн. Послужи мне, сам того не понимая», – пожелал эсмонд и позволил себе раствориться в могуществе. Взлетел над землей на могучих крыльях, выше черного едкого дыма от взрывов, в пронизанный солнечным светом морозный воздух, чтобы накрыть тенью всю долину янамарской речушки. Воспарил и расплавился, слился с вечным сиянием. Надо полагать, богом быть очень и очень приятно… Кто бы сомневался.
Рамман Никэйн, полукровка
Казалось, что снаряды летят со всех сторон, а не только из-за речки. Поди, пойми тут, куда бежать. Очередной взрыв пришелся совсем рядом, повалив Раммана на землю лицом вниз, прямо в растоптанное месиво из снега и грязи. В ушах зазвенело так громко, что звон этот заглушил остальной треск и свист. А потом вдруг все позиции янамарцев накрыло, словно толстым ватным одеялом. Несмотря
