— Но зачем же одиночкой?..
— Я есть и буду независимым человеком!
Услышанное заставило меня задуматься. И однажды, с виду случайно, я поинтересовался, кто родители моей Катарины. Или кем они были?
— Мать была проституткой, а отец по национальности цыган, а по профессии огнеглотатель! — объявила она без всякого ложного стыда.
— В каком смысле огнеглотатель?
— Ну, глотал огонь в цирке. Иногда и ножи. Но они, кажется, не были женаты.
Да… Ведь у нас теоретически еще мог бы родиться ребенок, и у него были бы очень интересные гены!
Мой деревенский дедушка был замечательный человек, об этом я уже достаточно рассказал. А из рода моей бабушки происходит одна знаменитость, теперь уже умерший живописец — блестящий мастер пейзажа, владевший особым серебряным колоритом. Среди моих кровных родственников есть и один довольно своеобразный человек — одаренный пианист, шахматист и художник жизни в одном лице. И, конечно, в довершение ко всему я сам…
(Нет! — у меня нет привычки нахваливать самого себя. Пускай лучше меня хвалят другие — конечно, в случае если я действительно этого достоин! Да, это всегда было моим твердым принципом, который я считал святым всю свою жизнь.)
А какие волнительные гены могли привнести в игру Штуде?.. О них самих я почти ничего не знаю, но дело их жизни не позволяет сомневаться в достоинстве этих людей.
Цыганский огнеглотатель и немецкие фабриканты сладостей, кулак, марципановый художник и страстная феминистка… Да, у нас мог бы родиться прелюбопытный ребенок. Но как долго еще это будет возможно? Здоровье уже больше сфера или вотчина, в которой действуем не совсем мы сами, а в какой-то степени неопределенные силы. И благодаря им вечная молодость зачастую незаметно переходит в сенильность. И это здорово! Сенильность, иногда интересная смесь сенильности и инфантильности, — это естественный, милостиво подаренный человеку природой защитный щит. Я читал произведение философа Шопенгауэра — сейчас не припомню названия, — где содержался намек на закрытие естественного круга жизни — к тому же связанного со знаками зодиака — через ребячество, в некоторой степени склонное к эротике. Нам дают понять, что эротика ребенка и старца чем-то близки. Я вместе с Шопенгауэром думаю, что сенильность и дементность — естественные, подаренные нам природой средства защиты.
Да, но эротика эротикой, а дети от одной только эротики ни в жизнь не родятся!
А женщины всегда остаются для мужчин загадкой. Хотя мудрец Ницше добавил, что у этой загадки вроде бы есть совсем простое решение… Наверное, беременность.
НОВОСТИ. СПЛОШНЫЕ НОВОСТИ. И НЕТ ИМ КОНЦА И КРАЯ
Я стою в одиночестве в помещении, где варят картошку для свиней, в моем милом деревенском доме, где я начал дело своей жизни. Когда на человека сваливается столько новостей, ноги всегда приводят его туда, где можно спокойно обо всем поразмыслить. И по большей части в родные места детства.
Одна из моих новостей радостная. Чудесная новость. Невероятная новость! Моя милая сторонница женского равноправия Катарина понесла.
Гормональное лечение во имя незаконного материнства принесло плоды. Видимо, примерно через полгода на свет появится ребенок, у которого будут задатки и огнеглотателя, и марципанового скульптора. И то и другое — занятия, заслуживающие уважения. Но в чем я вполне уверен — что моя отважная феминистка тут же позабудет разговоры о незаконнорожденном ребенке и станет отличной матерью; вероятно, она потолстеет и будет носить тапочки с помпонами. Наверняка довольно скоро я услышу суровый приказ: 'Больше никакого разрисовыванья грудей! Считайся с ребенком и гигиеной, Эрнст!' Ведь это дети первыми обманывают мужчин с их женщинами. И одна большая загадка обретет решение, предложенное Ницше. А общество противников детей из пробирки и братство противников предпочтения породистых собак потеряют активистку. Ну, в итоге отцовство все-таки прекрасная новость. Мои ценные гены не должны умереть! Они обязательно должны обогатить вечно продолжающийся генофонд человечества!
Другая новость, вернее, предложение о работе, наоборот, злит меня, так как не соответствует моему кредо художника.
Два года назад какой-то ресторан особо элитарного и закрытого братства заказал мне стул — причем именно из марципана. У богатых иногда возникают странные желания, по счастью, не часто, а довольно редко, так как в большинстве своем это простые эстонские люди, 'жертвы синдрома единой страсти', и эта страсть моего уважения никак не заслуживает — они ведь пылают страстью к этой маммоне. Не оригинально это. Но, может быть, именно поэтому иногда им хочется оставить после себя, кроме денег и имущества, нечто оригинальное.
Ну, я сделал работу, скорее затем, чтобы посмотреть, справлюсь ли я с таким небывалым заказом. Справился.
Но стул подал им новую идею — попасть в книгу рекордов Гиннесса. Но это идиотская книга, в которую занесены самые здоровенные бутерброды в мире, самые длинные цепочки танцующих, рекорды по времени и объему выпитого пива. Мой серьезный нрав, унаследованный от деревенского деда, не одобряет такие вещи. Теперь им захотелось, чтобы я сделал из марципана что-нибудь такое, что непременно было бы самым большим в мире — лошадь в натуральную величину и у нее на спине гордого всадника, естественно, главу какой-нибудь партии. В фойе какой-нибудь роскошной виллы, где ни солнце, ни сырость не смогли бы повредить мое произведение. Мне даже пообещали, что в случае, если я сочту нужным, они смогут укрыть мое творение чем-то вроде гигантского презерватива.
Премного благодарен! Эту конную скульптуру они не получат. Тем более, что у нынешнего правящего союза два лидера. И я не уверен, что их устремленные в будущее взгляды видят одну и ту же цель. Что же мне делать?! Не могу же я усадить их в седло спинами друг к другу… Да, скульптуры не будет! Еще и потому, что вскоре я буду избавлен от всякой нехватки денег. Впервые в жизни.
Это и есть моя самая большая новость.
Новость, которую я назвал бы несчастьем. Весь мой жизненный уклад в опасности! И источник этой опасности сейчас находится в моем портфеле — большой, толстый темно-зеленый конверт с печатью, который прислало какое-то адвокатское бюро из Германии. Жуткое дело!
У моего законного отца и женщины, на которой он женился за границей, не было детей. Свое довольно большое состояние — он и там дорос до владельца большого универмага — отец завещал вначале жене, а теперь умерла и жена, и по завещанию все это добро отошло ко мне.
И адвокаты сообщают, что на универмаг найдутся хорошие покупатели, если вдруг мне самому не захочется переезжать на жительство. Разумеется, мне не захочется. И вообще мне не хочется становиться бизнесменом! Нужно мне это унижение… В таком случае денег мне хватило бы на то, чтобы стать хозяином кафе МАЙАСМОК, которым когда-то владел мой прадед. Или, по меньшей мере, владельцем солидного пакета акций.
Да, но я и слышать не хочу ни о какой роли владельца. Ведь она налагает и обязанности. Да, кроме того, ходи к парикмахеру, заботься о каком-то имидже. Не желаю!
Оставьте мне мой мир, дайте мне изучать изображенных фра Анжелико — серьезных, умиленных, прозревающих восхитительность мира и потрясенных верующих людей, которых в сегодняшней действительности, кажется, уже и нет. (А если есть, то, может быть, в каком-нибудь монастыре.)
Я бы уничтожил это противное, опасное письмо темно-зеленого цвета, но я же знаю, что вскоре пришлют новое. Известное дело, суммы с длиннющим хвостом нулей кружат головы и адвокатам и посредникам.
Женщина опора мужчины, кому же еще как не Катарине я должен был рассказать о своей беде… И я завел разговор о том, что, возможно, у меня есть шанс сыграть на усыновлении, которое вроде бы противоречит обычному праву наследования… Вдруг это меня спасет! Вдруг оставят мою душу в покое.
