верующими. Это позже, в переделках, в ситуациях, когда время замедляет свой бег и решается судьба, он невольно молил Бога о спасении, ведь правда, что летчик ближе всего к небесам? Дед рассказывал о могучем государстве, где каждый человек грамотен, где в магазинах обилие товаров и никто не голодает. Все это шло в разрез с тем, что говорили в школе и по телевизору о стране советов. Дед презирал коммунистов, но не был в обиде на правительство, которому попал в немилость за свое вероисповедание и убеждения. Он всегда всем прощал обиды. Дед любил страну, которую покинул по воле судьбы, и в его доме Джон часто слышал русскую речь, когда к старику приезжали в гости старые друзья, такие же эмигранты, как и он. Джон ему верил. Может потому, что ни в детстве, ни после он не встречал в жизни человека с такой светлой и чистой душой. Разное представление о русских всегда довлело на психику Джона. С одной стороны славяне — злые, агрессивные варвары, непримиримые враги Америки, с другой — добрые, миролюбивые люди, не желающие никому зла. И это раздвоение особенно проявилось в училище, на нескончаемых занятиях по психологической устойчивости.
В военно-морское училище Джон попал без чьей-либо помощи. Проблемы были из-за русского предка. Это только по телевизору да в прессе Америки кричат о правах человека и отсутствии национализма в «свободной» стране. На самом деле индейцу легче попасть в военную авиацию, чем человеку, имеющему в роду славянского предка. Всю эту мерзость Джон прочувствовал на своей шкуре, когда поступал в училище. Но он просто не мог представить, что не будет летчиком и поэтому все-таки добился своего. Училище располагалось в городе Аннаполис и готовило офицеров ВМС, в звании энсайн, которые затем, при желании, отправлялись в учебные авиакрылья продолжать дальнейшее обучение на пилотов, штурманов, операторов. Это была прямая дорога в небо. В училище вся романтическая дурь быстро вылетела из головы, и наступили тяжелые армейские будни, заполненные учебой, физподготовкой, лекциями и занятиями. На лекциях постоянно вдалбливалась в голову идеология, так настойчиво, что никто не мог сомневаться в правоте этих утверждений: «Великий американский дух свободы и демократии должен витать во всех странах мира, в странах, где народ порабощен диктаторским режимом. Мы установим новый порядок во всем мире и создадим американскую мировую империю. Страны „золотого миллиарда“ станут нашими придатками, а все страны „третьего мира“ — сырьевыми колониями. Это необходимо для упрочения мира во всем мире. Новые условия безопасности требуют смещения стратегии США в сторону предотвращения военных конфликтов, силовое вмешательство необходимо для спасения большей части гражданского населения от голодной смерти, последствий применения противоборствующими сторонами оружия. Когда весь мир будет подчинен Америке, то не будет больше ни войн, ни конфликтов, незачем будет воевать. Мы создаем общепланетарное государство со столицей в городе Вашингтон, и никто не сможет нам помешать в миротворческой работе. Непокорные страны, в скором времени, должны принять наш порядок. Мы применим любые средства давления на них, и в том числе, нашу многомиллионную армию. Военным силам отводится главенствующая роль в деле укрепления мира и безопасности». А может ли быть иначе?
Самолет летел уже над землей. Под крылом проносились деревушки, поля, леса, и ниточки рек, причудливо петляющие меж заросшими деревьями холмами. Истребитель догнал ударную группу, состоящую из шести истребителей-бомбардировщиков и четырех штурмовиков. Около Сараево группа должна разделиться и каждая машина полетит к своей цели. Две пары штурмовиков пойдут бомбить сербские кварталы в городе, остальные машины разлетятся и парами уйдут в различные стороны. Не ему решать кто, куда и с кем летит, но оставшись без ведомого Джон чувствовал себя, как не в своей тарелке. Он настолько привык к Майклу, своему напарнику, что невольно оглядывался назад, ожидая увидеть идущий следом истребитель друга.
В одиночку опасно летать: второй дублирует при атаке на цель, смотрит за точностью попадания бомб, прикрывает в случае чего, да и вместе веселей как-то. В Ираке его чуть не сбили, спас ведущий. Тогда еще «зеленого» Джона отправили набирать опыт сразу после экзаменов, из седьмой эскадрильи первого учебного авиакрыла в боевое авиакрыло, базировавшееся на авианосце в Персидском заливе. В учебке ему дали всего один месяц освоить боевой истребитель-штурмовик, и сразу в бой. Война подходила к концу, и тактические истребители летали над страной, охотясь за мобильными пусковыми установками баллистических ракет. Единственное надежное средство борьбы с ракетами — уничтожить ее еще до запуска, на земле. Нашумевшие зенитные ракеты «Патриот» сбивали чуть больше половины летящих иракских ракет, а сбитые падали на жилые кварталы. Командование поставило задачу в кратчайшие сроки уничтожить все оставшиеся пусковые установки. Круглосуточно сотни боевых самолетов искали ускользающие тени. Спутник фиксировал запуск ракеты по тепловому следу, оставляемому ее двигателем, в разведцентре обрабатывалась информация считанная со спутника, сразу же передавались координаты цели прямо на борт истребителей, и в этот район отправлялись ближайшие машины. На этот раз приказ пришел именно ему, Джону, и его напарнику, когда они возвращались на авианосец, уничтожив пять иракских целей. В обязанности Джона, пока еще ведомого в паре, входила подсветка целей лазером для бомб с лазерным наведением, которые сбрасывал ведущий. Но теперь предстояло атаковать ему, так как ведущий уже истратил весь свой боекомплект. У Джона оставались две бомбы, раздумывать нечего, надо хватать удачу за хвост. Когда еще выпадет шанс отличиться перед командованием? Развернув машины, они устремились к цели и через несколько минут были в нужном квадрате. К тому времени иракское ПВО было полностью подавлено, ничто не угрожало самолетам, летящим выше шести или десяти футов над землей. Из-за низкой облачности пришлось лететь низко над землей, визуально и по инфравизору ища пусковую установку. Джон обратил внимание на облако пыли, тянущееся над землей. Подлетев ближе, он увидел тяжелый тягач, сообщил ведущему. Сделав несколько кругов, определил цель как пусковую установку баллистической ракеты и указал ее бортовому компьютеру. Ведущий включил подсветку и Джон, сделав боевой разворот, пошел в атаку. Никогда он не атаковал с такой низкой высоты, запросто могут срезать из зенитки или пустить вслед ракету. Но сейчас выбирать не приходилось, облака мешали лазеру, отраженному от цели, попасть на головку наведения бомбы. Вдруг сверкнули огнем невесть откуда взявшиеся зенитные пулеметы, и вокруг пикирующей машины поползли трассеры пуль. Головка бомбы все не могла захватить цель. Пули, словно стая пчел, подбирались все ближе и ближе к нему. Но тут ведущий орлом спикировал с неба на иракцев, стреляя из пушки. Сразу огонь перешел на него, а Джон выпустил бомбу и ушел вверх, отделавшись раздробленным закрылком. Ведущий, как всегда, вылез сухим из воды и они довольные, покружив над уничтоженной целью, полетели обратно.
Славное тогда время было, героическое. Джон воевал за Америку, за ее интересы и интересы порабощенного народа Кувейта. Капеллан, военный священник, говорил о каком-то освобождении народа Ирака от диктатора, эдакого «злодея» Хусейна. Но как можно воевать за освобождение народа, убивая при этом тысячи мирных жителей, уничтожая инфраструктуру страны, разрушая жилые дома, храмы, больницы, школы? Джон не мог успокоиться, этот вопрос волновал его. Все-таки в нем есть славянская кровь, а славяне, как говорил дед, не терпят несправедливости. Но и особо не распространялся о своих суждениях сослуживцам. Да и некому было поведать. Никто в эскадрильи целью этой войны не интересовался, парни просто свою работу делали, ту единственную, что умеют делать, чему они учились столько лет. У них была одна радость — небо, и им было плевать на всякие там сомнения и рассуждения политиков и сенаторов. Впрочем, любые сомнения если и появлялись, то быстро рассеивались красноречивыми разговорами о долге родине и хорошими деньгами. Джон за уничтоженную пусковую установку получил крупную премию, боевую награду и заметку командования о скором повышении в звании.
После «Бури в пустыне» наступили обычные будни, с еженедельными полетами, тренировками и подготовкой. Он успел жениться и вот уже прошло два года, как стал отцом симпатичной дочурки. Приказ об отправке в Боснию пришел три месяца назад, когда Джон с женой и дочкой гостили у деда. Нужно было заменить заболевшего капитана, но почему именно им, Джон понять не мог. Ведь столько парней с его эскадрильи просили направить их в зону конфликта. Он знал, что в составе сил быстрого реагирования «зеленых» не держат, силы целиком состоят из ветеранов войн. Есть те, кто воевал еще во Вьетнаме, это в основном, командующий состав. Есть, кто дрался в Ливии. Но, конечно, большинство — ветераны иракской войны, имеющие за плечами по несколько десятков боевых вылетов. Скорее всего потому и решили перевести Джона в Адриатику. Пришлось прервать отпуск и срочно лететь в Филадельфию, на базу, а оттуда, через Италию, на авианосец. Ребята здесь успели сделать уже по сотне вылетов над Боснией, и с нетерпением ждали приказа о начале военной операции. Какому летчику не хочется повоевать, применить свои знания и умение во славу родной страны? За день до «часа X», время начала первого удара, всех
