– Когда он вышел на свободу, то, видимо, перестал принимать депопроверу? Ведь он снова кого-то изнасиловал?
– Он отрицает свою вину. С той дозой он не смог бы поднять член.
– Кто следил за приемом лекарства?
– Он сам за собой следил, – ответила Мун. – Слушайте, я знаю, что наша система несовершенна, но иногда мы вынуждены им доверять. Случаются ошибки. Мы ошиблись с Райтом. – Она бросила папку на стол. – Сейчас он ходит в клинику, где ему колют депопроверу каждую неделю. Все чисто. Браслет, который вы любезно сломали, держал его под постоянным присмотром. Он не делал ничего противозаконного.
– Он не покидал город?
– Нет. На прошлой неделе я заходила к нему на работу. Он был в здании банка.
– Мило с вашей стороны поместить его так близко к студенткам колледжа.
– Вы переходите границы, – предупредила она.
Джеффри поднял руки.
– Запишите вопросы, которые вы хотите задать, – сказала Мун. – Я сама поговорю с Райтом.
– Вопросы будут вытекать из его ответов.
– По инструкции я вообще не должна вас сюда пускать. Радуйтесь, что я не дала вам ногой под зад.
Джеффри прикусил язык, чтобы не нагрубить. Она права. Завтра можно будет позвонить друзьям из полицейского участка Атланты, они отнесутся к делу совсем по-другому, но сегодня все в руках Мэри Энн Мун.
– Дайте мне минутку, – попросил Джеффри, кивнув на телефонный аппарат. – Посоветоваться с моими людьми.
– Отсюда нельзя делать междугородные звонки.
Он достал сотовый.
– Вы не могли бы оставить меня одного?
Мун кивнула и развернулась.
– Спасибо, – поблагодарил Джеффри.
Мун никак не отреагировала. Он дождался, когда она удалилась по коридору, затем закрыл дверь. Перешагнув через коробки, сел за ее стол. Стул был низкий, колени едва не доставали до ушей. Джеффри посмотрел на часы и набрал номер Сары. Она ложилась спать рано, но он не мог ждать до утра.
На четвертом гудке она подняла трубку и сонно произнесла:
– Алло.
Джеффри затаил дыхание.
– Сара?
Она молчала, и ему даже показалось, что Сара повесила трубку. Он слышал шорох простыни: она в постели. До него доносились даже дождь за окном, отдаленный гром. Джефф вспомнил ночь, проведенную с ней очень давно. Сара испугалась грозы и разбудила его, чтобы он отвлек ее от грома и молнии.
– Что ты хотел? – спросила она.
Джеффри не знал, что ответить, и понимал, что его звонок сильно запоздал. По ее тону он чувствовал, что между ними снова пропасть. Неизвестно почему.
– Я пытался позвонить раньше, – начал он оправдываться так, будто лгал, хотя говорил правду. – В клинику.
– Да?
– К телефону подошла Нелли.
– А ты сказал ей, что это срочно?
– Я не хотел тебя тревожить, пока не выясню что-нибудь.
– Не выяснишь что?
– Я в Атланте.
– Дай угадаю, – произнесла она после паузы. – Ты в доме 633 на Эштон-стрит?
– Уже нет. Я в полицейском управлении Атланты. Привел его на допрос.
– Джека?
Джеффри заскрежетал зубами от такой фамильярности.
– Мун позвонила мне, когда сломался его браслет, – уныло произнесла Сара. – Я так и подумала, что ты там.
– Я хотел поговорить с ним до того, как звонить в полицию.
Сара тяжело вздохнула:
– Правильно сделал.
В трубке снова воцарилась тишина, Джеффри не знал, что сказать. Сара нарушила молчание:
– Ты поэтому мне звонишь? Сообщить, что арестовал его?
– Нет, спросить, в порядке ли ты.
Она усмехнулась:
– О да. У меня все лучше некуда, Джефф. Спасибо, что позвонил.
– Сара. – Он испугался, что она повесит трубку. – Я пытался связаться с тобой раньше.
– Очевидно, не слишком настойчиво.
Джеффри чувствовал, как она вскипает.
– Я просто хотел выяснить что-то конкретное, перед тем как звонить.
Она прервала его напряженным, но тихим голосом:
– Ты не знал, что сказать, и сбежал в Атланту увидеть его лицом к лицу, вместо того, чтобы пройти два квартала до клиники или дозвониться до меня. – Она сделала паузу. – Встреча удалась, Джефф?
Он не мог произнести ни слова.
– Что ты сделал? Избил его? Двенадцать лет назад меня бы это утешило, но сейчас я хотела, чтобы ты просто был рядом со мной, поддерживал меня.
– Я пытаюсь поддержать тебя, Сара. Что, по-твоему, я тут делаю? Я пытаюсь выяснить, не насилует ли снова этот гад женщин.
– Мун говорит, что он не покидал город последние два года.
– Может, Райт имеет какое-то отношение к тому, что происходит в Гранте. Тебе не приходило это в голову?
– Почему-то нет, – ответила она. – Моя голова занята мыслями о том, что я оставила тебе утром запись. Я обнажила тебе всю душу, а ты смотался из города.
– Я хотел…
– Ты хотел отделаться от меня. Не знал, что делать, и испарился. Не проще ли было демонстративно запрыгнуть к другой бабе в постель?
Джеффри замотал головой, не понимая, как их разговор докатился до такого.
– О чем ты? Я пытаюсь помочь тебе.
Тут ее голос слегка изменился, на смену злости пришла обида. Такой тон он слышал от Сары лишь один раз: когда она застала его с женщиной. Тогда он тоже чувствовал себя подонком и эгоистом.
– И каким образом ты помогаешь мне в Атланте? – спросила она. – Какая мне польза от того, что ты в четырех часах езды от меня? Знаешь, как мне было плохо весь день, как я вздрагивала при каждом звонке, надеясь, что это ты? Какая же я дура. Ты хоть представляешь, как мне сложно было посвятить тебя в мою тайну?
– Я не…
– Мне скоро сорок, Джеффри, я стараюсь быть хорошей дочерью своим родителям и поддержкой для сестры, я окончила один из лучших университетов Америки, я стала педиатром, чтобы помогать детям. Я вернулась в Грант, чтобы быть ближе к семье. Я вышла за тебя замуж и прожила с тобой шесть лет, потому что я любила тебя, Джеффри. Я так сильно тебя любила. – Сара замолчала, и он понял, что она плачет. – Я не хотела, чтобы меня насиловали.
Джеффри попытался заговорить, но она перебила его:
– Акт насилия длился всего пятнадцать минут. Всего пятнадцать минут. Все достигнутое разлетается в пух и прах из-за этих пятнадцати минут.
