– Разговор есть, сударь. Только один на один.
Разбойник поморщился:
– Что за ерунда? Какой такой разговор? Я думал, от Ряжа вести.
– Мой разговор поважнее будет. – Шагалан оставался холоден и серьезен.
Опринья всмотрелся внимательней, хмыкнул:
– Ну не под дождем же торчать? Куля, свечу! В сени пойдем, побеседуем с молодым человеком. А ты проследи, чтоб никто у дверей не отирался.
– Еще просьба, сударь: захватите сразу одежду с оружием. Возможен спешный поход.
– С какой стати? Я никуда не собирался.
– Решение за вами, но снаряжаться советую для худшего.
Разбойник с подозрением прищурился.
– Больно много туману, удалец, – проворчал он себе под нос, однако отправился в соседнюю комнату, откуда вернулся уже в кольчуге и при сабле. Плащ был переброшен через культю руки. – Теперь пойдем? – Кто-то из хмурых мужиков начал подниматься из-за стола, но командир жестом удержал его.
Вдвоем окунулись в темные, холодные сени. Опринья затворил за собой дверь.
– Слушаю.
По еле уловимым признакам Шагалан понял – опытный воин сосредоточен и готов к любой проделке со стороны чужака. Поэтому и согласился так легко захватить на беседу оружие, поэтому не рискует приближаться вплотную. Вероятно, и под плащом обнаружится припасенный нож. Юноша, стараясь не играть на нервах собеседника, остановился в самой безобидной позе.
– Мне нужна ваша помощь, господин Опринья.
– Значит, что-то таки стряслось?
– Скорее всего, да. Вы ведь боретесь против власти мелонгов?
– Дурацкий вопрос.
– Я тоже занят этим. А сейчас полагаю, атаманы вашей ватаги с мелонгами сотрудничают.
Здесь Шагалана озадачили неподдельно: разбойник вовсе не изумился смелому предположению, лишь продолжал пристально разглядывать юношу. И промолчал.
– Вы… знали? – подобрался уже разведчик.
Опринья вздохнул:
– У меня имелись свои подозрения. Достаточно давно.
– С весны? С казни Хартига?
– Неплохо ты все разнюхал, парень, – усмехнулся Опринья. – Вот аккурат так же тогда пытался говорить со мной и Хартиг.
– Его повесили, а вы по-прежнему спокойно служили негодяям?
– У бедняги не было ничего, кроме догадок да намеков. Однако после его смерти… Короче, уверен, он никого не предавал, ему заткнули рот. На всякий случай.
– Кто этим руководил? Бархат? Царапа?
– Царапа? Наслышан, но ни разу не встречал. А уж без Бархата тут, конечно, не обошлось. К тому же…
– Ааль?
Опринья опустил глаза:
– Подобные события навряд ли миновали бы его внимание… Хотя… вдруг атамана самого ввели в заблуждение?
– Всех могли туда ввести, – хмыкнул Шагалан. – Что скажете о Ряже?
– Лихой мужик, бесшабашный, смелый.
– Он способен быть в курсе измены?
Ватажник надолго замолчал, потом вымолвил не без труда:
– Способен. Жаль, добрый ратник, но в придачу простоват, открыт для стороннего влияния… и к золоту неравнодушен. Весьма.
– Таким образом, подозреваемых полно, – заключил Шагалан, убедившись, что продолжения не последует. – Остается уточнить, кто же из них вправду предатель. Нынче же ночью я намерен это сделать, вам, сударь, идти со мной.
Опринья удивленно поднял бровь:
– Зачем?
– Вы должны во всем убедиться лично, чтобы позже убедить своих бойцов.
– Зачем? – повторил разбойник.
– Я не хочу устраивать здесь напрасное побоище и гробить людей только за их неведение.
– Благородно… – По губам разбойника скользнула усталая усмешка. – Надеешься одолеть всю ватагу?
– Найдутся те, кто мне подсобит. Вы согласны?
– Ты толком не представляешь, парень, в какую пакостную историю рвешься залезть. И меня, старика, туда же волочишь.
– А разве не приспела пора, сударь, внести ясность в этот вопрос? Не хватит ли несчастному Хартигу вертеться в гробу?
– И гроба у него тоже не было… – себе под нос прошептал Опринья.
– А ведь гуляет и другая занятная история. Как-то давным-давно некий удалой солдат уже выбрал яростную борьбу вместо того, чтобы везти через пролив полсотни мальчишек. Он пренебрег советами мудрых, однако от его подвигов Гердонезу полегчало не сильно. Вы опять бросите тех мальчишек без поддержки?
– Даже так? – Голос Оприньи совсем потух. – Вот откуда… аукнулось…
– Согласны отправиться со мной, сударь? – напирал Шагалан.
– А у меня есть выбор?
– По совести сказать, нет. Либо мы уходим вдвоем, либо я ухожу, а вы… Я не вправе и дальше множить риск.
Разбойник криво улыбнулся, никак не отреагировав на очевидную угрозу.
– Сладишь? – только грустно осведомился он.
– Не сомневайтесь, – кивнул юноша. – Ни сабля, ни кинжал под плащом не выручат.
Он говорил по чистому наитию, которое редко его подводило. Не подвело и на сей раз. Опринья, покачав головой, неспешно выудил из складок плаща короткий нож, спрятал за голенище.
– Верю, – вздохнул. – Тогда нечего здесь и время терять. Веди, темная сила, куда замыслил.
XVI
Около ворот поджидали Эркол и Ретси. Нового спутника они приняли безо всякого прекословия, подтверждая точность выбора.
– С четверть часа как вернулся Гармас, – вполголоса доложил музыкант. – Поскакал сразу к дому атаманов, забежал и пока еще не появился.
– Бархат там? – спросил Шагалан.
– Нет, не проходил. Похоже, застрял в казармах.
– То есть гонца принимает лично Ааль? – Разведчик переглянулся с Оприньей. – Любопытно. Механизм пришел-таки в движение, и самый момент занять места для зрителей.
– Чего? – не понял Эркол.
– За мной.
Стража у ворот попыталась было спорить, но Опринья властно прикрикнул, и их тотчас пропустили. Уйдя из отсветов последних факелов, погрузились в колышущееся море полуголого леса.
– И куда теперь? – поинтересовался Ретси, закрываясь плечом от хлестких порывов ветра.
Шагалан только махнул в ответ рукой и повел маленький отряд прямо в промозглый мрак. Идти быстро не получалось. Минуло больше часа, прежде чем они, вволю изломавшись по завалам и буеракам, выбрались из чащи. Остановились отдышаться.
– Знакомые края, – хрипло выговорил Эркол, озираясь.
– Неудивительно, – кивнул разведчик. – Мы направляемся в гости к одному известному ковалю.
