— Это франки сначала так думали. Столица-то у соседей Квебек, неспроста же. Главный — этнический француз… Вот и помнилась Сильве Каз Великая Французская Агрегация. Точнее, просто вариант некого радикального прорыва, франки тоже натерпелись достаточно. Может, я и не прав, это моё мнение.
— А теперь?
— То, что вбито Штатами в голову североамериканцам, никакой этничностью просто так не вышибешь. США ведь поблизости нет, а огромный мир тут. Без Хозяина, как так? Вот канадцы, допусти такое, и подумали: а чем мы хуже юсовцев? Мы тоже удальцы! Ага.
— То есть, франки что-то такое начинают понимать?
— Да чёрт их знает. Не понятно ещё, будем выяснять дальше… Но за солью едут! Работы много. Сперва нужно Промзону освоить путём, сейчас там крошечный гарнизон, три человека от Дугина и мы наскоками. Ну, Эдгар теперь чаще катается, там совсем рядом, за подходами поглядывает, реку слушает. Потом спланировать в Промзоне ВПП с заправкой — тогда с подскоком через Дальний Пост можно будет полетать над побережьем конкретно, поснимать поверхность, оценить движуху.
— А что вам океан-то залип, парни?
Демченко поставил стакан и с недоумением посмотрел на деда.
— Семёныч, а я что, не сказал тебе ещё? Извини тогда, реально устал за день. Или это я Дугину говорил? Хм…
— Рассказывай, — старый еврей от нетерпения потёр ладони об штаны.
— Допросили мы тех орлов недаром, хоть Гоблин, может, и перестарался немного. Самую малость. У канадцев появился воодушевляющий фактор, они же недавно с бриттами связались! Ну, знаешь, ведь, сейчас весь эфир в ЗАС-е идёт, открытых переговоров давно уже нет, так Юра?
Я кивнул, торопливо доедая очередной кусок колбасы.
— Так что правильней будет сказать, 'англичанка' с ними связалась. Видать, потыкались бритты, постучались к американцам — те далеко, не помощники друг другу, Смотрящие как специально двух великих выключили, раскидали по дальним углам США и Китай. Вот 'англичанка' и решила активизироваться на местном рынке. Вышли с дельным предложением: создать заново Британский Союз, Новую Империю, ни много, ни мало.
— Да иди ты!
— Что б поросёнок в меня не лез…
— Ясно… Значит, франки снова в метаниях, — с кайфом задумался дед.
— Может только предполагать. 'Англичанка' действует грамотно, как мы поняли, они и австралийцев ищут. А швейцарцев, похоже, уже где-то нашли, но это только по слухам.
На улице послышался шум двигателей, наши приехали.
Пропади она, эта Политика. Меня сегодня что-то совсем другое вставило, чувствую, напрошусь опять с мужиками — уже в Промзону. Кастет вчера мельком сказал, что там ещё одно Нехорошее Место по близости имеется. Решил заняться вопросом, собрать данные, сами знаете, как я люблю списки.
А пока — Днюха.
С Днём Рождения, Сталкер!
Глава 13
Демченко Сергей, свидетель постапокалипсиса,
летописец метаний и свершений
Ещё никогда никто из нас не видел такого Сотникова.
Вполне может быть, что подобный образ сопровождал Главного в первые наши часы на Земле-5, до Первого Собрания и на нём — но не вспомнить лиц, не до них тогда было. Я даже не помню, кто, кроме моих ребят, рядом стоял.
И столь расширенное совещание в 'зал-кабинете' шефа, на моей памяти, собрано впервые. Это, знаете ли, уже не совещание, это вполне репрезентативный срез всего анклава, цельный и полный. Присутствуют не только начальники всех служб и главы поселений; ставшее вдруг тесным, просторное, до сего времени, помещение наполнено главными и просто специалистами, уникальными мастерами и всеми частниками. Шумно, нервно и душно. Притащили все стулья, отовсюду выгребли, откуда только можно, — зря, как выяснилось. Долго мы там не засиделись.
Главный встал, обхватил руками торец столешницы.
Поднял руку, требуя тишины.
Внимательно осмотрел всех присутствующих, еле заметно пошевелил губами, считая в уме и выискивая, кого, всё-таки, тут нет, и, с какой-то непостижимой тихой громкостью, медленно, как бы про себя, произнес:
— Ну, вот. Приплыли мы, товарищи. Остановка номер один.
Я прямо почувствовал, как замерли сердца.
— Канал закрыли. На двенадцать дней. Пока. Причина… Сейчас зачитаю, слушайте:
Глобальное воздействие.
Блокирование канала поставки, срок 12 дней.
Нерациональная милитаризация — 4 кластера.
Нерациональная пассивность — 7 кластеров.
Кто-то чихнул.
С приглушённым стуком упал чей-то стул.
Сотников развернул и положил бумагу на стол, тщательно разгладил.
— Ну, мы-то, с таким запасом патронов — как в Брестской крепости, сами знаете, куда попали… в число каких таких 'отличившихся'. Взрывчатки им… Дугин, ты своего, этого, как его, волосана… Хвостова! 'Шушпанцерника'-вредителя! Ты уйми его, пожалуйста, иначе этого инициатора и форейтора люди в Посаде на части порвут.
Помедлил.
— Вот такие дела, товарищи. Кстати, с Каиром я уже связался, у них то же самое. Натр-Дам сам вызвался, франки сильно напугались. Так что, по всем Смотрящие прошлись, по всей Платформе.
И сел.
Вы слышали, как идёт лавина? Когда далеко.
В лесу тихо, снег скрипит, снежинки падают, лишь изредка ветка сбросит белый ком. Вдали кто-то ржёт, ещё дальше снегоход стартует, музыки с горнолыжной базы почти не слышно, а трасса в стороне — это вам приспичило подняться на склон ущелья: завтра уезжать, камера классная, а фотовидов нет. Стоите отстранённо в своём новеньком 'мармотовском' костюмчике, ждёте, когда солнышко за сосну закатится, ракурс выбираете. А внизу сплошной 'ресорт' и 'релакс' — всеобщая благость и вообще пик цивилизации, даже все зажигалки с логотипом курорта.
И вдруг — гул. Сверху, от замерзшего водопада. Страшный, дрожащий, нарастающий — да так медленно и вкрадчиво накатывает, что голова начинает реагировать лишь на какой-то там секунде, когда ноги рефлекторно уже начали движение по склону вверх. И первая мысль: 'Как хорошо, что я на снегоступах!' А внизу многие мирные люди куршавелят по мастям, чинно обсуждают: кто крутые рестораны, кто 'шведки', идёт демонстрация наивных понтов с хождением кругами вокруг модных мест и проблеском очей в ожидании падежа прохожих в состоянии 'грогги'. Кто пьёт Б-52, кто 'охотничий чай' за пять евро. Всем хорошо да спокойно.
И тут этот гул — погнали!
Они, там, внизу, ещё не прочувствовали, им и в голову не приходит страшное — а всё уже кончено, сейчас протянется страшное белое одеяло, сомнёт, изменит всё — добро пожаловать в апокалипсис. А потом и в постапокалипсис, в котором тяжёлый быт будет соседствовать с ненужной философской
