Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

оное съ величайшею строгостію.

Я знаю, что все мною сказанное, и начертанное моимъ перомъ, не весьма великодушно покажется теб? въ любовник?, но подверіая доброд?тель разнымъ опытамъ, мое нам?реніе не состоитъ ли въ томъ дабы ее восхвалить, если усмотрю что она перенесетъ оныя и пребудетъ непорочною и достойною торжества? Оставимъ на минуту вс? разсужденія произходящія отъ такой слабости, которую н?которые весьма не къ стати называютъ уклонностію или снисхожденіемъ къ слабостямъ другаго, которая часто повреждаетъ благородныя сердца.

Приступимъ опять къ нашему д?лу, дражайшей другъ. Я хочу подвергнуть мою любезную строжайшему опыту, въ томъ нам?реніи дабы дать знать вс?мъ т?мъ особамъ сего пола, которымъ ты пожелаешь сообщить н?которыя м?ста изъ моихъ писемъ, какъ он? должны поступать, дабы заслужить почтеніе молодаго челов?ка, чего отъ нихъ над?ются, и, если он? будутъ им?ть д?ло съ разумнымъ и разборчивымъ челов?комъ [или гордымъ, если ты хочешь] то сколь должны стараться вести себя пристойно и постоянно, дабы не подать ему повода худо судить о ихъ свойств? по случайнымъ благосклонностямъ, которыя всегда почитаемы будутъ за слабости. Жена не должна ли хранить чести мужа? И не бол?е ли стыда ея проступки приносятъ мужу нежели ей самой? Не безъ причины, Белфордъ, любилъ я всегда противуполагать д?ламъ всякія препятствія.

Начнемъ опять свое д?ло, еще повторяю, поелику я уже началъ разсматривать сей важной запросъ; т. е. должно ли мн? жениться, и какихъ свойствъ должна быть моя жена. Разсмотреніе будетъ чистосердечно. Я окажу сей дражайшей особ? не токмо строгую но и великодушную справедливость; ибо я нам?ренъ о ней судить по собственнымъ ея правиламъ, равно какъ и по нашимъ главнымъ законамъ.

Она раскаевается въ томъ, что им?ла со мною переписку, то есть съ челов?комъ столь вольнымъ, которой и прежд? предполагалъ ее вовлечь въ сіе д?ло, и которой въ томъ усп?лъ такими способами, кои самой ей неизв?стны.

Посмотримъ: какія она им?ла причины къ сей Переписк?? Если он? не были такія, чтобъ она по своей разборчивости могла ихъ почесть хулы достойными, для чегожъ себя и укорять за оныя?

Могла ли она впасть въ заблужденіе? Могла ли она пребыть на долго въ ономъ? Н?тъ нужды, кто искуситель или какое было искушеніе. Теперь самое д?ло, самое заблужденіе должны мы разсмотр?ть. Упорствовала ли она противъ родительскаго запрещенія? Въ семъ она себя укоряетъ. Впрочемъ, когда ниесть почитала ли д?вица съ толикимъ уваженіемъ дочерній долгъ и родительскую власть? Н?тъ никогда. Итакъ какія же должны быть т? причины, которыя бол?е возым?ли силы, нежели долгъ, надъ столь почтенія достойною дочерью? Что я о томъ долженъ со временемъ подумать? Какою над?ждою могъ бы я отъ того льститься?

Говорятъ, что главное ея нам?реніе состояло въ томъ, дабы предупредить опасности могущія произойти между ея родственниками и такимъ челов?комъ. котораго они вообще обижали.

Весьма прекрасно; но для чего старалась она о безопасности прочихъ, когда они сами о себ? не помышляли? Впрочемъ славная оная встр?ча разв? не посл?довала? Доброд?тельная особа должна ли знать столь сильныя причины для того, что бы пренебречь оную въ очевидномъ долг?, наипаче когда д?ло состояло токмо въ томъ, чтобъ предупредить неизв?стное зло?

Мн? кажется будто я тебя слышу: Какъ! Ловеласъ искуситель становится теперь обвинителемъ!

Н?тъ, любезной другъ, я никого не обвиняю; я токмо разсуждаю съ самимъ собою, и во внутренности моего сердца я оправдываю и почитаю превосходную сію д?вицу. Но позволь мн? однако разсмотр?ть, истинн? ли она долженствуетъ своимъ оправданіемъ, или моей слабости, которая составляетъ нелицем?рную любовь.

Если мы положимъ тому другую причину; то будетъ оною, если хочешь, любовь; такая причина, которую вся вселенная почтетъ извинительною, не потому, чтобъ такъ о ней думали, говоря мимоходомъ, но поелику вся вселенная чувствуетъ, что можно впасть въ заблужденіе отъ сей пагубной страсти.

И такъ пусть ето будетъ любовь. Но чья любовь!

Одного Ловеласа, скажешь ты мн?.

Разв? одинъ только находится Ловеласъ въ св?т?? Сколько Ловеласовъ могли чувствовать впечатл?ніе столь прелестнаго виду и толико удивительныхъ качествъ? Ея слава меня начала помрачать; ея красота и изящность разума наложили на меня оковы. Теперь соединясь вм?ст? вс? сіи силы составляютъ непоколебимыя узы, и принуждаютъ меня почитать ее достойною моихъ нападеній и всего моего честолюбія.

Но им?ла ли она ту откровенность, и ту непорочность, съ коею она должнабъ была познать сію любовь?

Н?тъ.

И такъ если справедливо, что любовь въ ней д?йствуетъ; то н?тъ ли съ оною какого порока подъ т?нію ея сокрытаго? притворства, наприм?ръ, или, если хочешь, гордости?

Что должно изъ сего заключить? не ужели безприм?рная Кларисса любитъ такого челов?ка, котораго она не должна любить; не ужели она притворствуетъ? Не ужели ея доброд?тель основана на гордости? Если сіи три заключенія справедливы; то безподобная Кларисса не инное что, какъ женщина?

Какимъ образомъ можетъ она увеселить такого любовника, какъ ея: приводить его въ трепетъ, его, которой пріобыкъ торжествовать надъ прочими женщинами; приводить его въ сомн?ніе о томъ, къ нему ли ощущаетъ она любовь или къ кому ни есть другому, не им?я надъ самой собою справедливой власти въ такихъ случаяхъ, которые она почитаетъ самыми важными для своей чести? [видишь, Белфордъ, что я о ней сужу по собственнымъ ея мн?ніямъ,] но она доведена несправедливостію другаго даже до того, что оставила родительской домъ, у?хала съ такимъ челов?комъ, коего свойства она совершенно знала, и основывала бракъ свой на многихъ отдаленныхъ и нимало нев?роятныхъ предложеніяхъ, когда бы причина ея собол?знованій могла оправдать всякую другую женщину; но надлежало ли Кларисс? отверзать свое сердце тому негодованію, коимъ, какъ теперь себя осуждаетъ, толь сильно была тронута.

Но расмотримъ любезную сію д?вицу, которая вознам?рилась уничтожить свое об?щаніе, которая нимало не расположилась придти на м?сто свиданія съ своимъ любовникомъ, котораго она знала см?лость и неустрашимость, коему она об?щаясь не однажды не сдержала даннаго своего слова, и которой пришелъ, какъ она должна уже того ожидать, въ томъ нам?реніи, дабы оказать свои услуги, то есть, въ твердомъ предпріятіи ее похитить. Разсмотримъ сего челов?ка, которой д?йствительно ее похитилъ, и которой учинился совершеннымъ надъ нею властелиномъ. Н?тъ ли, еще я повторяю, другихъ Ловеласовъ чрезвычайно дерзкихъ и непоколебимыхъ, которые бы были ему подобны, хотя бы они и не могли совершенно произвести въ д?йствіе своихъ нам?реиій такими же средствами?

И такъ справедливо ли, чтобъ Кларисса была слаба, сл?дуя собственнымъ ея правиламъ; слаба даже и въ сихъ важныхъ случаяхъ? И не можетъ ли она учиниться еще бол?е таковою, въ самомъ важномъ случа?, къ коему вс? прочія ея слабости кажется естественно ее влекли?

Не говори мн?, чтобъ для насъ, равном?рно и для сего пола, доброд?тель была небеснымъ даромъ, я говорю зд?сь токмо о нравственной власти, которую каждый можетъ им?ть надъ своими чувствами: и не спрашивай у меня для чего челов?къ склоненъ къ такимъ вольностямъ, которыхъ онъ не оказываетъ женщинамъ, да также и не желаетъ, чтобъ он? были подозр?ваемы? Тщетныя доказательства, поелику недостатки жены гораздо прискорбн?е бываютъ ея мужу, нежели недостатки мужа его жен?. Не разум?ешь ли ты, колико ненавистное разстройство моглибъ произвести первыя въ насл?дствахъ фамилій? Преступленіе не можетъ быть равном?рно. Впрочемъ я читалъ гд? то, что женщина создана для мущины: сія зависимость налагаетъ еще важн?йшій долгъ доброд?тели.

Ты Ловеласъ! [можетъ быть сказалъ бы ты мн?, если бы я тебя мен?е зналъ.] Ты, требуешь толико совершенствъ въ женщин?!

Такъ, требую отв?чалъ бы я теб?. Знаешь ли ты великаго Кесаря? Знаешь ли ты, что онъ отвергъ свою жену по одному простому подозр?нію. Кесарь такой же былъ своеволецъ, какъ и Ловеласъ, и не горд?е его.

Однако я признаюсь что можетъ быть не было никогда такой женщины. которая бы столько походила