огня, но все же полностью не выгорели, и нашлись в них гравюры Дуэйна, альбомы с рисунками Кемаля и Ховрина, а главное – три полотна Жака Монро. Что до погибших, то их прах захоронят на месте картинной галереи – конечно, не сейчас, а позже, когда прищучат инопланетных аспидов по самое не могу.
Помянув про Жака Монро, Черемисов пригорюнился, запустил в бороду пальцы и молвил, что не скоро на острове появится столь же гениальный живописец. Но появится непременно, так как – диво дивное! – среди великого множества земных придурков гении были, есть и будут во веки веков! На этот случай сказано поэтом:
На улице в этот вечер толпился народ, люди сидели в кафе и кабачках, прогуливались мимо непривычно темных башен, все больше в молчании, с тревогой поглядывая вверх. Небеса пока стояли, но могли обрушиться в любой момент. И то сказать – земной карман и небесный подол мнились вечными и нерушимыми лишь в архаические времена Хайяма. Нынче же в них зияли прорехи, что на Земле, что в Новом Мире, и сквозь эти дырки пялились на землян чужие глаза, прикидывая, сколь опасна эта раса, можно ли приставить ее к полезным занятиям или лучше извести под корень. Словом, не всегда те взгляды были доброжелательными, и Глеб знал об этом лучше других.
Они просидели в испанским ресторанчике час-полтора, затем Тори, сделав строгое лицо, напомнила, что хирурги встают с рассветом, и верные их жены тоже в постели не залеживаются. Покинув кабачок, Глеб и его подруга отправились домой, в госпитальные башни. Вслед им неслось:
– Эстремадура, Альгамбра… звучит красиво… – тихо промолвила Та, Кто Ловит Облака Руками. – Это на Земле, Дон?
– Да, милая, в Испании.
– Ты там бывал?
– Нет, не пришлось. – Глеб обнял ее за плечи. – Это теплый край, а я – северный житель, и на моей родине реки много дней спят подо льдом, а с неба падает снег. Но мы туда поедем, обязательно поедем… Хочешь?
– Хочу. И еще я хочу увидеть снег и лед. Когда ты покажешь мне все это?
– Когда вернемся на Землю, счастье мое, – сказал Глеб, а про себя подумал: «Если вернемся…»
Его подняли еще до зари. Пискнул крохотный диск телефона, Глеб сел в постели, протер глаза, поднес аппаратик к уху и услышал голос Бергера: «Всем магистратам. Просьба собраться в ратуше. Срочно!»
– Что случилось? – Тори уже была на ногах, натягивала шорты, и взгляд ее метался по комнате, от арбалета к копью, клинку и доспехам, висевшим у входа.
– Не знаю. Йохан созывает магистратов. Мне нужно идти, милая.
– Я с тобой.
Они выскользнули из своей каморки на темную безлюдную улицу.
Луны уже спрятались за край ущелья, ветер стих, и небо над городом затянула дымная пелена, неизменный спутник лесных пожаров. Сейчас, на исходе ночи, пелена была редкой, и сквозь нее просвечивали звезды. Три показались Глебу особенно яркими – они висели прямо над островом, словно с высоты взирал на землю злобный трехглазый дракон.
В ратуше собралось человек пятнадцать, все магистраты, находившиеся в городе. Шагин и Беркеш развернули у закругленной стены терминал репликатора, и в его бездонной глубине темнели капли островов, сгрудившихся вокруг самого большого, скрытого тучами дыма и ночным мраком. Кто-то из советников изменил масштаб, и на экране появились три сигарообразных корабля, окутанных слабым фиолетовым мерцанием защитного поля. Их окружал рой кораблей помельче, подобных рыбкам, что вьются рядом с акулами; их было несколько десятков, и они находились в непрестанном движении. Одна из больших сигар тоже двигалась, но куда?.. Глеб не мог понять, пока на экране не возникла сетка координат, охватившая ближний космос и центральную часть архипелага.
– Снижаются, – произнес Бергер. – И похоже, летят прямо к нам, – добавил Кривенко.
На минуту воцарилась тишина. Члены совета смотрели на экран, на огромный корабль, плавно спускавшийся к поверхности планеты.
Глеб смотрел тоже. Отчаяние и бессильный гнев сжигали его сердце.
– Вошли в верхний слой атмосферы, – сказал Каррера. – Либо нас обнаружили, либо…
– Либо случится большой бабах, – с мрачным видом откликнулся Шагин. – На много, много мегатонн.
– Думаешь, они могут уничтожить весь архипелаг? – спросил незнакомый Глебу магистрат.
Щека инженера дернулась.
– Моему отцу довелось служить на Новой Земле… остров такой в Ледовитом океане, огромный остров с атомным полигоном. Судя по его рассказам… – Шагин стиснул лицо ладонями. – А ведь то были наши бомбы, земные! У этих уродов найдется что-то покруче!
– Что-то найдется, но не ядерное оружие, так что успокойтесь, – холодно произнесла Луиза Коэн. – Если у них есть виды на этот мир, пакостить в океане неразумно. Радиация может держаться веками… минимум несколько десятилетий.
– Геофизическое оружие?.. – предположил кто-то. Другой магистрат с горечью рассмеялся:
– Утопят нас, сожгут или повесят, в общем-то, без разницы. Так и так – конец!
Снова наступило молчание. Инопланетный корабль маневрировал на границе стратосферы, словно выбирая позицию для удара. Окружавший его фиолетовый свет разгорался, став таким нестерпимо ярким, что даже изображение на экране резало глаза. Сквозь эту мерцающую завесу смутно просвечивал темный корпус, и чудилось, будто что-то там шевелится – стволы чудовищных орудий или створки люков, готовых выпустить стаю ракет. Впрочем, то были земные аналогии, как и ужас, который человечество испытывало перед бомбой. Этот страх терзал людей уже три поколения, имея все шансы закрепиться в генах и сделаться наследственным.
Повернувшись к Бергеру, Кривенко промолвил:
– Люди спят. Разбудим?
– Стоит ли, Сергей? Бежать некуда, здесь, в Щели, безопаснее, чем в других местах… Если нам суждено погибнуть, пусть все случится быстро и внезапно. – Бергер помолчал. – Но это мое мнение. Что скажут магистраты?
– Я согласна с вами, – отозвалась Луиза Коэн.
– Я тоже, – сказал Каррера. – Паника нам ни к чему. Умирать надо с достоинством.
Остальные поддержали его дружным гулом.
Глеб опустил голову, уставился в пол. Не выйдет с достоинством, мелькнула мысль, умрем, как тараканы в щели… Он не испытывал страха, только безмерное острое сожаление. Те, кто отдал этот мир людям, могли перенести живое существо через всю Галактику, и значит, владели великой мощью и великим знанием. И все-таки они ошиблись, просчитались! Планета – драгоценный дар, но нужно было ее защитить или получше спрятать… Или хотя бы позволить людям защищаться с помощью оружия, уже придуманного на Земле… Обратить его против врагов человечества – справедливое деяние! Ответить угрозой на угрозу, силой – на силу, ударом – на удар!
Глеб почувствовал, как пальцы Тори обхватили запястье.
– Я хочу увидеть небо, – шепнула его подруга, посмотрев на экран. – Настоящее небо и настоящие звезды, не такие, как в этой прозрачной стене.
Они покинули зал совета и вышли на галерею. Город спал, спрятавшись под скалами и кронами деревьев, и эта защита, еще недавно такая надежная, вдруг показалась Глебу эфемерной. Не светились башни и плитки, выстилавшие улицу, контуры зданий и деревьев были почти неразличимы на фоне отвесных каменных обрывов, а их края сливались с тьмой небес. Стояла гулкая звенящая тишина, и только издалека, оттуда, где ущелье выходило к морю, доносился едва различимый рокот волн. Сквозь затянувшую
