— По нашему гороху вчера побродили пьяные соседи — все истоптали, — весело сказал Роберт.
Точно Пьер!
Из года в год Раиса Константиновна давала старшеклассникам свободную тему по “Трем мушкетерам”. Дала и на этот раз. Все мальчики написали: “Портос — это я”. Все меньше с каждым годом Д’Артаньянов… Но в поколении Роберта они еще остались.
— До сих пор помню, как ты сказала нам на уроке: Хлестаков — паразит второго порядка, он паразитирует на таких же паразитах — чиновниках…
— Я продолжаю это говорить в классе. А что?
— Хочу радар на лоджии установить. Записать пение птиц, а потом включать на большой громкости иногда — пусть весь район слушает, радуется.
Рая подумала: по этому бы устройству передавать: “Верьте в любовь! Она может прийти к вам в любом возрасте!”.
— А еще вот что! Хочу три кедра посадить. Говорят: в еловом лесу работай, в сосновом — Богу молись, а в кедровом отдыхай.
Вечер с прототипом
Залезла в “закрома родины” — так младшая дочь Агния называет мои мешки с записями. Нужно было выбрать много чего, чтоб замаскировать прототипов. Это у нас называется “рыбная ловля”.
Мой приятель недавно — как бы между прочим — сказал: живой прототип опасен. Мне ли этого не знать! Один до сих пор в отместку пугает по телефону: “Вам позвонил компьютер с телефонной станции Уралсвязьинформ. Ваша задолженность составляет восемь тысяч триста семь рублей…”. В первый раз мы задергались, испугались этих тысяч рублей задолженности (откуда им быть?), бегали, выясняли, а потом — раза так с третьего — я уже узнавала его голос…
Три месяца тому назад другой прототип — наш близкий друг — узнал себя в опубликованном рассказе и перестал звонить и приходить. Хотя я не знаю даже, на что он обиделся (герой там остроумный, страстный, распрекрасный). Видимо, само нарушение принципа частной жизни… как-то ранит. Неприятно читать о себе вообще. Даже когда имя другое: Арнольд.
Кстати, под этим именем я его оставляю и в этом повествовании.
Сказать-то легко: бросил близкий друг! А в жизни у меня такая тоска под сердцем поселилась. Любовь бывает в сердце, а тоска — под сердцем…
Ведь друг приходил через день да каждый день! Один раз так спорили о Горбачеве, что пожар начался (забыли про кашу на плите).
Я загоревала, когда Арнольд нас бросил! Через месяц написала ему большое письмо: просила простить. “Кровь моя начинает веселее бежать в любимом поле притяжения друзей!” Но ответа не было.
Я тут, конечно, сильнее запечалилась. Вспомнила ливень милостей! Пролился на нас в свое время ливень милостей от щедрого друга! Раз так пять-шесть благопоспешал он с помощью (материальной). То есть мы тоже ему помогали, но об этом не нам судить, а вот его помощь точно была тогда выражена в деньгах, и немалых!
Написала я второе письмо — еще длиннее, еще просительнее. Но порвала его, так и не послав…
Вообще наш прототип — самый непредсказуемый прототип в мире. Ему не угодишь! В одном рассказе я заменила поездку в Югославию поездкой в Болгарию, так подруга возмутилась — зачем?! Я ей: по закону защиты прототипов. А она свое: зачем изменила — стало хуже!
Ну, хватит об этом, надо работать.
Начинаю искать фамилию для героя — у меня они записаны в отдельной тетради.
