Большую часть оставшихся пленных отправили на погрузку трофеев на еще свободные машины. Грузили все, что только можно было увести, начинала от продовольствия и снаряжения, кончая доспехами и оружием из музейных коллекций, которым могло найтись вполне разумное применение в нынешних условиях. Солдаты грузили вместе с ними, подгоняя зазевавшихся окриками или пинками. Торопится был вполне очевидный смысл – мертвяки все сильнее и сильнее давили на оборонительные позиции мародеров, подкатывая уже не группами или по одиночке, а сплошным потоком, пытаясь в наспех развернутых мотках колючей проволоки, подрываясь на небольших противопехотных минах или падая под прицельным огнем. Этот выход из Кремля не могли взорвать или завалить, как поступили с мостом, в таком случае сами солдаты оказались бы в положении окруженных – техника нигде больше не смогла бы проехать. Да и пешком пробиваться значило бы нести огромные потери, во много раз превысившие общие потери во время операции по ликвидации бандитской группы.
Все, кто оставался свободным от погрузки, были заняты на постах охраны или наблюдения за мертвецами. Меня, как раненного, поставили на неопасный участок, определив на место возле остатков колокольни. Там же, в двух шагах от меня, расположился командный состав, определявший, что делать дальше. Слабый ветер дул в мою сторону, поэтому я прекрасно слышал весь разговор от начала и до конца.
– Значит так, – стоял над картой города лейтенант спецназа, водя по ней испачканным в крови пальцем. Шальная пуля зацепила запястье, а на толковую перевязку он не посчитал нужным тратить время. Кровь каплями просачивалась сквозь наспех наложенный бинт и попадала на перчатку, – мертвяки лезут на шум боя, это ясно без объяснений. Снимки, что мы получаем со спутника, подтверждают предположение о их стечении со всего города. Толпы мертвецов стекаются даже из пригородов. Я буду не я, но они как-то сообщают друг другу о живых людях. Может, своими хрипами, может еще чем. Черт! Нам даже не понятно, специально ли они это делают, либо просто реагируют на стоны друга…
– Командир, – спокойно напомнил Кантемиров, облокотившись о свою неразлучную снайперскую винтовку.
– Да! Так вот, оставленных людей в «Детской мире» мы уже эвакуировали на Театральную. Похоже, некоторые толпы идут напрямую и налетают на укрепления площади. Оттуда помощь вряд ли будет. Не будет подмоги от заводских, они сидят за крепкими стенами и просто дождутся, когда зомби пройдут мимо.
– А связаться с ними пробовали? – спросил один из сержантов, участвующих в обсуждении, – они должны же понимать, что мертвяки не уйдут отсюда сами по себе. Хотел бы я тогда посмотреть на их машины, буксующие в этом море мертвячины.
– Мы уже пытаемся связаться с ними не менее получаса, – сказал один из радистов, выходя чуть вперед, – но пока у нас не получается установить с ними контакт. То ли частоты разные, то ли слишком много помех. Связь налажена только с Театральной, а через нее с полигоном.
– Хотите оттуда помощи дождаться? Да пока они доедут, нас всех тут уже сожрут десять раз, – возмутился командир мародеров, – решать все надо сейчас и быстро, пока мертвяков не собралось слишком много, – он еще что-то говорил, оживленно жестикулируя, но уже никто его не слушал.
– Мы вызовем с полигона вертолет, чтобы разогнал мертвецов и дал нам возможность проехать, не забуксовав, – спокойным, но резким, не принимающим возражений тоном, сказал лейтенант, – Мертвяки уже научились различать шум взрывов и уходят из таких мест, если при этом не чуют человека.
– Шарахнем по ним ракетой, они и разбегутся, – сказал кто-то и нервно засмеялся, его поддержало несколько человек, но обстановка от этого не расслабилось.
Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Надо же было так попасть. Из огня да в полымя, а так ведь сидел бы сейчас спокойно где-нибудь на полигоне или на Театральной и спокойно болтал бы с ребятами обо всяких глупостях или выслушивал очередную охотничью байку дяди Коли. Шов несильно кольнул и я потер его, пытаясь унять боль. Нет, я все правильно сделал. Здесь мое место и нигде иначе.
– Есть связь с заводскими! – раздался обрадованный крик радиста, с наушниками подбежавшего к лейтенанту. Тот что-то тихо сказал, я не расслышал слов, но потом над столом раздалось резкое шипение, характерное для радиопомех, постепенно смолкшее, но до конца не затихшее. Радист с напряженным видом подкрутил какие-то кнопки на полевой рации, и сквозь почти затихшие помехи раздался незнакомый голос, искореженный к тому же радиосигналом. Значит, командир велел увеличить громкость, чтобы все слышали.
– Говорит Завод! – громко раздалось из наушника, положенного на стол, – Говорит Завод! Просьба назвать себя! Повторяю, назовите себя!
Лейтенант взял наушник и поднес встроенный микрофон ко рту.
– Говорит командир сводного отряда с полигона. Повторяю, говорит командир сводного отряда военных с полигона, просьба соединить меня с начальством.
На другой стороне провода, наверное, несколько офигели, извиняюсь за выражение, от такого ответа, но быстро пришли в себя и попросили подождать. Лейтенант бросил на стол наушник и разразился гневной и длинной тирадой в адрес заводских, обильно снабжая свою речь нецензурной лексикой. Не успел он закончить, как в наушнике снова раздался треск, сообщающий о новом подключении. Кто-то их схватил и поднял выше для того, чтобы было лучше слышно.
– Говорит начальник обороны внешнего периметра Андреев Петр, – четко раздалось из наушника, пробившись через помехи, – прошу назвать себя.
– С вами разговаривает Владимир Козлов, лейтенант спецназа, сейчас командир сводного отряда военного анклава. Рад вас слышать, – он снова переключил на прием, ожидая ответ заводских.
– Мне тоже приятно, – наконец, раздалось с другого конца провода, – значит, это вам обязаны таким движением среди мертвецов. У нас тут целый парад ужасов под окнами марширует, не знаем, что с ними делать. А несколько отрядов так и остались отрезанными в городе. Так что, с вас причитается.
– Должен буду, – сказал лейтенант, – только сейчас я не по этому поводу. У меня к вам просьба. Мертвецы нас зажали в Кремле, вырваться не можем. И с каждым часом их все больше, так что без вашей помощи нам из этой ловушки не вырваться. Нужно отвлечь хотя бы часть мертвяков, чтобы мы смогли проехать до Театральной.
– Зачем вам Театральная? – удивился голос по рации, – Вы ведь сейчас в Кремле, как я понимаю? Вы там так шумели, что вас разве только в Африке не слышали. До нас вам ближе. А к себе поедете уже после того, как все успокоится. Командование не против, будете как дома, разве только гамаков под пальмами не обещаю.
– Спасибо за приглашение, – лейтенант посмотрел на остальных и они согласно закивали головами, – через сколько времени вы сможете выступить?
– Если вы согласны на наше предложение, то мы выступаем прямо сейчас, – сообщил начальник внешнего периметра, задержавшись с ответом на несколько секунд, наверное, сверялся с командирами своих отрядов, – попытаемся отогнать мертвецов с площади Ленина и от кинотеатра. Там вам дворами ехать придется, по центральным улицам не советую – мы там колючки наставили у съездов с площади Победы, да и там какие-то банды ошиваются, все никак руки не доходят с ними разобраться. Могут обстрелять, но это не страшно, у них ничего нет, кроме легкого стрелкового оружия. У нас по дороге несколько секретов, они вам укажут, куда двигаться дальше, а то во дворах и заблудиться можно.
– Мы выступим как только сможем, – сообщил лейтенант, – чтобы вы нас опознали, на головной машине будет триколор и флаг области, позывной «Кремль».
– Вас понял, – согласился начальник периметра, – до встречи. Конец связи.
Сразу выступить не получилось, потому что у выезда уже собралась приличная толпа мертвецов, а на крышах ближайших домов снайперы заметили оживленных мутантов, прыгавших и скакавших по кровли. Пришлось дожидаться вертолета, который поднялся в воздух сразу же, как только установили связь с полигоном. Мощная машина несла сразу несколько ракет класса «воздух-земля», снабженных не кумулятивными, как обычно, зарядами, а самоделками, набитыми крупной дробью. Такие ракеты на асфальте даже особенно больших воронок не оставляли, зато просто выкашивали ряды мертвецов. Разлетающиеся во все стороны куски железа буквально рвали разлагающиеся тела на куски, ломая кости и перерубая конечности. И даже в таком случае шанс попасть в голову оставался ничтожно малым. Единственным эффектом такого обстрела оставалось то, что изуродованный, разорванный на части зомби
