и таскать в случае необходимости, а?
— Здорово! Это меняет дело, товарищ генерал! Это будет очень хорошо. А, вот, скажите… — я начал осторожно подкрадываться к сути вопроса… — Если это – отдельная авиаэскадрилья, самостоятельная воинская часть, то нам ведь и Знамя положено?
— Хм-м-м… Положено… Положено-то оно положено, но со Знаменем части пока погодим, торопиться не будем. Ты сначала себя покажи в бою, заслужи эту честь! А там посмотрим… Что еще мы с тобой не оговорили? Давай быстрее – у меня не только ты один!
— Машина мне нужна! — твердо заявил я. — Легковушка или полугрузовик. 'Додж' три четверти, например. Или еще что… Мотаться ведь придется – у-у-у!
— Верно… Машина тебе не помешает… — генерал задумался. — Решим! У ПВОшников, в конце концов, отберем! Совсем разбаловали их, собачьих сынов. А пока – у нас группа старших офицеров на Дальний Восток в длительную командировку убыла, перегон американских 'Кобр' проверять… Что-то бьются они там… Вот пока свободную машину мы за тобой и закрепим… Завтра получишь. — Генерал черкнул себе что-то еще. — Ну, что еще, кровопийца? Давай уж…
И я начал 'давать' дальше… Впрочем, все это вам будет не интересно…
С шиком захлопнув дверцу командирского 'Dodge-56', я поглядел на солнце, надел фуражку и подошел к КПП яковлевской конторы.
— Здравия желаю, товарищ майор! Вы к кому? — обратился ко мне дежурный охранник.
С удовольствием достав новенькое удостоверение, я показал его дежурному.
— Майор Туровцев. Командир воинской части 52314! — о том, что в воинской части кроме меня числится всего лишь один летчик, я благоразумно говорить не стал. Это была страшная военная тайна! Т- с-с! — Я к генералу Яковлеву, он меня ждет.
Даже номер новой в/ч грел мою душу – в сумме цифр он давал мой бортовой номер. Любимую 'пятнашку'! К таким совпадениям я относился очень серьезно. А как же! Летчики такой народ – в приметы мы верим…
Охранник сверился с каким-то списком и вежливо сказал: 'Проходите на территорию, товарищ майор. И подождите – вас встретят.'
— Позвони им и скажи, что не нужно. Я тут все знаю, не заблужусь!
Охранник кивнул и отвернулся к телефону, а я не спеша пошел к главному корпусу…
— …Ну, заходи, заходи! Мы тебя с Константином Владимировичем уже ждем! — Яковлев сегодня был в генеральской форме, и я поприветствовал его как положено. Улыбающемуся Синельщикову я с удовольствием пожал руку. — Садись, майор! Рассказывай!
— А что рассказывать, товарищ генерал. Я вроде все уже рассказал?
— Вот давай снова все и расскажи, да поподробнее, поподробнее… Для нас! Сам ведь понимаешь, что нам нужно. Малейшие нюансы, твои ощущения, предположения, замечания. Представь, что ты закончил серию испытательных полетов и делишься своими впечатлениями… Ну давай! Чай будешь?
— Буду! Чувствую, что скоро у меня во рту пересохнет…
Яковлев рассмеялся и нажал незаметную кнопку. Я пождал, пока вошедшая официантка подведет к нам сервировочный столик, и начал говорить. Говорил я долго, очень долго. Водитель, бедолага, наверное совсем там употел под солнцем. Может, охрана даст солдатику напиться…
— Вот, где-то так, Александр Сергеевич. В общем и целом – здорово! Просто здорово! Превосходство 'Яка' полное. Главное – не ошибиться в маневре и не перегреть двигатель. Да и на бензиномер надо поглядывать… Бензин на боевых режимах – просто летит! Маловато его все-таки. Но мы понимаем, почему… А, может, подвесные баки?
Конструкторы переглянулись.
— Думали мы об этом, Виктор Михайлович… Но ведь это не просто бак, его еще и пристыковать надо, значит – еще один узел, качать топливо из бака – опять узел, а все это – вес.
— А увеличить расширительный бачок? И чуть-чуть крыльевые баки?
— Надо подумать, взглянуть по-новому. До этого ведь все сокращали… Что еще скажете?
— В последнем бою был подбит один наш летчик. Очередь месса отбила ему законцовку крыла, и самолет падал в 'плоском штопоре'. Так вот, я за ним следил и считал витки… Он потом сказал, что еле-еле сумел сбросить фонарь – встречного потока воздуха ведь не было… Страшно это – падаешь, а фонарь сбросить не можешь. Не завидую я ему, такое пережить… Что-то с этим надо делать!
Синельщиков, помечая в блокноте, кивнул: 'Сделаем…'
— Вот видишь, Виктор Михайлович, кто бы нам это сказал? Что еще?
— Вот по оружию… Хотелось бы сделать два тумблера включения электроспуска пушек – отдельно и на мотор-пушку, и на пушки под капотом. Да и на счетчик боеприпасов надо звонок какой-нибудь поставить, хоть механический. Дескать – осталась последняя треть БК. А то я чуть не попал в последнем бою… в список геройски павших… Проглядел я БК, честно говоря. Чудом спасся.
— Это можно. Это, наверное, не проблема. Константин Владимирович, есть, кому поручить? Пометь… Да, хочу вас обрадовать! Нам под вашу серию подбросили немного 'крылатого металла'. Из американских поставок по ленд-лизу. Так что, если все будет нормально, мы еще немного сумеем облегчить машину. Получите 'эталонные' истребители! Рад?
— Еще бы, товарищ генерал! Кто же из летчиков будет не рад такому?! 'Эталонные' машины! Это очень хорошо, бои ведь нам предстоят не абы с кем – против лучших немецких летчиков драться будем.
— Ну, хорошо. Мы тут пометили кое-что из твоего рассказа. Будем внедрять. Что еще сказать хочешь?
— А нельзя мне на время производства этой серии получить временный пропуск на опытный завод? Приходить буду, смотреть. Может, и что-то еще подсказать сумею?
— Это можно, это ты хорошо придумал… Сделаем, конечно. К старикам-то пройдешь? Они тебя ждут.
— А как же, товарищ генерал! Обязательно и непременно! Разрешите идти?
— Здравствуй, дорогой Иван Архипович! Здравствуй, Николай Кузьмич! — я с искренней радостью обнял старых мастеров. — Как вы тут поживаете? Здоровье-то как?
— Здравствуй, сынок! Здравствуй, Витя! А как мы поживаем? Хорошо, можно сказать. Как вы там воевали? Расскажешь?
— Конечно, расскажу. За тем и пришел. Только сначала вот… сувенир я вам привез. Не смотрите, что это просто пепельница. Тут главное – из чего она сделана! Из перегородки немецкого 'Юнкерса', вот! Он так взорвался после моей очереди, что эта железяка мне в левое крыло врезалась и застряла в нем… Подарок прямо из боя, можно сказать. Смотри, там еще что-то написано, но я в немецком не силен…
— Спасибо тебе, Витя, за подарок… За память спасибо! А что – пепельница? Пепельница – дело нужное! Особенно, — старик хитро мне подмигнул, — если эта пепельница из металла сбитого немецкого бомбардировщика сделана! Тогда – это дорогой подарок. Дороже, чем из золота, во как! Ну, рассказывай! Погоди только, я мужиков покличу…
Пришлось вновь разговоры разговаривать. Но тут было покомфортнее. Со знаменитой мельхиоровой кружкой чая в руке, не спеша, с шутками-прибаутками, я в течение часа рассказывал народу о нашем фронтовом житье-бытье. Особенно подробно я рассказал мастерам про то, как обслуживались истребители, про боевые повреждения, немногочисленные отказы техники, поведение самолета в бою… Встреча прошла, как любили говорить в передовицах газет, на высоком уровне. Деды были довольны. Они то и дело бросали на остальных заводчан боевые и задорные взгляды из-под пегих, лохматых бровей, как бы говоря: 'Вот видите! А мы вам что говорили?'… Молодцы, старики!
В заключение разговора я встал и в пояс поклонился рабочим.
— Летчики, которые били врага и остались в живых благодаря вашему труду и мастерству, велели мне передать вам поклон, дорогие заводчане! Скоро вы будете делать новую серию истребителей для нас. Так пусть они будут еще лучше, еще надежнее для нас, и еще смертоноснее для врага! Все для Победы,
