на кухню. Чай, водка, коньяк?
— Чай. — Воронов небрежно бросил шляпу на подоконник и по хозяйски уселся на мое место у стола.
— Пересядь, тут я сижу. Ну, что тебе твое начальство сказало?
— Не с того начинаешь, Тур! Тут главное – что ты сегодня Серовой наболтал. Язык без костей, а?
А мне и сказать было нечего…
— Эх, ты! Забыл, военный? Болтун – находка для шпиона! Ты языком треплешь, а мне за тобой зачищать приходится.
Я похолодел.
— Как – зачищать? Ты что?
Воронов заржал.
— Ага! Бритвой по горлу – и в колодец! — где-то я эту фразу уже слышал…
— Не трясись. Подкорректировали ей память немного… Ничего с твоей актрисулькой не случилось. — Он снова засмеялся.
— А ты, значит, лучший друг и собутыльник Василия Сталина? А хочешь, я тебя с ним познакомлю?
Знакомиться с полковником Сталиным никакого желания у меня не было. Сейчас, как мне кажется, он не у дел… Сидит в распоряжении резерва кадров, ждет назначения. Весной 43-го у него в полку был крупный скандал. На организованной им пьянке-рыбалке подорвался, при попытке добыть из снаряда взрывчатку для глушения рыбы, инженер его полка, если я не ошибаюсь. Конечно, Лаврентий Палыч тут же доложил папику. И Сталин взвился! Да так, что, как говорят, тут же продиктовал приказ. О том, что Сталин был вне себя, говорит явно не отредактированный текст приказа. Сталин, который тщательно выбирал формулировки в речи и, особенно, в документах, в этом приказе четырежды, по-моему, употребил слово 'полк' и столько же слово 'полковник'. Если припомнить, это звучало примерно так:
Командующему ВВС Красной Армии Маршалу авиации тов. Новикову
Приказываю:
1. Немедленно снять с должности командира авиационного полка полковника Сталина В. И. и не давать ему каких-либо командных постов впредь до моего распоряжения.
2. Полку и бывшему командиру полка полковнику Сталину объявить, что полковник Сталин снимается с должности командира полка за пьянство и разгул и за то, что он портит и развращает полк.
3. Исполнение донести.
Народный комиссар обороны И. Сталин
26 мая 1943 г.[4]
— Ну, смотри, как хочешь… А то Васька тут рядом – в Люберцах, в 'парадном полку' ошивается.
— Вот и пусть там перековывается… Ты что пришел? Дело есть – говори!
Воронов отхлебнул чая и начал.
— Твои просьбы…
— Не просьбы, а требования!
— Твои требования приняты, Тур. — легко поправил формулировку Воронов. — Решение по тебе тоже принято. Дело за тобой. Пора на учёбу, Корректор! Давай – садись за парту, Тур.
— Погоди, погоди! Как это – 'пора на учебу'? Ты меня не путай! Я тогда, при нашем разговоре, тебе и твоему начальству точно сказал – 'закончу все дела'. Все! Ты понимаешь? Все дела! А у меня их сейчас – начать да кончить! Мне еще эскадрилью на фронт вести. И с ней – вперед, на Запад!
— Что, все же хочешь, чтобы тебе ноги оторвали? Только так? Упасть грудью вперед? В атаке?
— Не язви… Да – только так! Именно – грудью, и именно – вперед! И это не обсуждается, уловил?
— Уловил, чего уж тут… — Воронов снова залез носом в бокал. — Подождет начальство… Они временем располагают… и перемещаться в нем могут. Подождут, в общем! Ты то как?
— Да вот, кручусь. Формирую эскадрилью. Уже недолго осталось… Подучим немного ребят – и на фронт!
— Завидую… Ну, что ж. Спасибо за чай! Поздно, пойду я…
— Пока… Привет начальству!
На следующее утро я сдал в Управление кадров привезенные из госпиталя рапорты летчиков.
— О, как! Не ожидал, не ожидал… Да у тебя, Туровцев, одно звено уже есть, так? Ведь командиры звеньев у тебя в УТЦ сидят? — спросил довольный кадровик.
— Так точно! Кстати, о командирах звеньев… Пора их уже в Москву отзывать. И, знаете, что, товарищ полковник? Хорошо бы, если бы они пригнали в Москву хотя бы один Як-третий. Ведь учить-то мне ребят на чем-то надо? А то в яковлевском ОКБ самолеты еще только делаются.
— Это ты верно говоришь… Посмотрим, посмотрим… Это правильно. Ладно! Мы их в Люберцы припишем. Туда же и твоих пилотов посадим – размещаться-то им где-то надо? Да и ты туда давай подтягивайся. Хватит барствовать в столице. Да, мы тоже тебе подобрали трех летчиков. Чисто бандиты! Но – ничего! У тебя летать будут по струночке, ты сможешь, я уверен.
Я, несколько озадаченно, хмыкнул. Бандиты? Надо же…
— Да я и не против, товарищ полковник! Давайте своих нарушителей – обломаем. И действительно – хватит нам прохлаждаться! Пора сколачивать эскадрилью, давно пора.
— Вот то-то и оно! Да, а к Яковлеву ты съезди, посмотри как там дела. Пора вам уже вставать на крыло, пора!
— Есть, вставать на крыло! Съезжу, обязательно съезжу. Только вот машина когда будет, а?
— Иди, иди отсюда! Это не ко мне! Я не техникой – я людьми занимаюсь. Будет тебе машина, скоро будет… Свободен!
Да, к Яковлеву нужно съездить обязательно. Есть кое-какие задумки… Сказано – сделано.
Василия я послал в цех, разбираться по срокам сдачи истребителей, а сам поскакал к конструктору Синельщикову.
— Здравствуйте, Константин Владимирович!
— Здравствуйте, Виктор! С чем пожаловали?
— Да вот, есть пара предложений… К Яковлеву пройдем?
Прошли. Сели. Обменялись парой обязательных фраз.
— Ну, что, Виктор Михайлович? С чем на сей раз? Что-нибудь интересное?
— Это как посмотреть. Сначала хочу доложить, товарищ генерал, что скоро в эскадрилье будут летчики. Пока самолет для обучения пригонят мои летуны, но – время торопит. А тут вот возникла пара мыслишек…
— Ну-ну, давайте, говорите, 'товарищ конструктор'! — Яковлев и Синельщиков переглянулись и рассмеялись. — Вы уже сколько предложений внесли?
— Да я и не считал. Так вот… Александр Сергеевич! Прошу вас решить вопрос об установке на наши Яки кинофотопулеметов. Они и для обучения великолепно подходят, и для учета сбитых немцев не помешают. Не так ли? Только я про них лишь слышал, а 'живьем', так сказать, не видел. И марку не знаю. Но вам-то подскажут, наверняка.
— А что? Мысль здравая, это можно будет и в серию заложить… А, Константин Владимирович? А на ваши истребители – так это и вообще великолепно! Вы их в боях и обкатаете! Сделаем, не проблема! Что еще?
