недавно рукоположенный епископ Иоанн (Шаховской). В числе профессоров были историк Церкви Г. П. Федотов, Н. С. Арсеньев. Вскоре приехал такой знаток патрологии и богословия, как от. Георгий Фло- ровский. Из Италии приехал Евгений Васильевич Спектор- ский. Духовная Академия стала высшею школою, имеющею в своем составе значительные силы.
Я продолжал жить в Нью–Хевене вместе с сыном и ездил в течение академического года каждую неделю на два дня в Нью–Йорк. Я читал в Академии два курса, один на русском, другой на английском языке. По–английски я прочитал три свои книги, переведенные на английский язык, но еще не напечатанные: Достоевский и его христианское миропонимание; История русской философии; Христианская эстетика.
В Духовной Академии из сорока двух студентов только шесть могли слушать лекции на русском языке: многие молодые люди, принадлежащие ко второму, третьему поколению дореволюционной русской эмиграции утратили русский язык. Поэтому для четвертого академического года я приготовил оба курса на английском языке, однако не читал их. Я взял отпуск из Академии и уехал вместе с Андреем в Лос- Анжелес, потому что Андрей, как специалист по Истории Северной Европы, был приглашен в Калифорнийский университет, в то отделение его, которое находилось в Лос–Ан- желесе.
Живя в Нью–Хевене, мы находились в хорошем русском обществе. Раз в неделю мы проводили вечер у Георгия Владимировича Вернадского, профессора русской истории, и его гостеприимной супруги Нины Владимировны. На эти вечера приходила и графиня Панина в те месяцы, когда она жила не в Нью–Йорке, а у своего сводного брата Александра Ивановича Петрункевича. Он уже с начала XX века жил в Соединенных Штатах и был профессором зоологии в Йельском университете. Специальностью его было изучение пауков.
Когда он приходил и рассказывал, например, об инстинктах пауков, это было увлекательно. Графиня Панина, несмотря на свой возраст, очень много участвовала в работе помощи эмигрантам, поддерживала сношения с множеством лиц и сохраняла живой интерес к высшим проблемам миропонимания и особенно религии.
Условия для занятий философиею в Нью–Хевене были очень благоприятны. Жизнь в этом культурном не слишком большом городе — спокойная, не утомительная. Библиотека Йельского университета чрезвычайно богата, в ней более четырех с половиною миллионов книг и пополняется она все время очень интенсивно. Даже русский отдел в ней весьма богат. В конце XIX века социолог Сомнер интересовался русскою культурою и позаботился о приобретении многих русских книг и журналов. С тех пор, не переставая, библиотека пополнялась русскими книгами. В ней, например, есть полные комплекты таких журналов, как Вестник Европы, Русский Вестник, Русская Старина, Архив русской истории, Исторический Вестник, Журнал Министерства Народного Просвещения, Вопросы философии и психологии, Записки Исторического факультета С. — Петербургского Университета. Когда я стал заканчивать книгу «История русской филосо фии», я мог найти всякую русскую книгу, если не в Йельском университете, то в Нью–Йорке в Public Library, где очень богат Славянский отдел. Если пользоваться библиотеками Гарвардского и Йельского университетов, а также Public Library в Нью–Йорке и особенно Congress Library в Вашингтоне, то, я думаю, в них можно найти почти всякую книгу, необходимую для изучения России. Вообще по моим наблюдениям культура Соединенных Штатов стоит в наше время на уровне европейской во всех областях. Эта страна настолько богата, что в ней появилось много лиц, имеющих возмож ность посвятить все свои силы науке, философии и различным видам искусства. В Американской Философской Ассоциации состоит более, чем 1800 членов. Среди них есть представители всех философских школ; некоторые из них значительные философы. Однако в общем в Соединенных Штатах философия находится в наше время в состоянии упадка. Года два тому назад об этом прочитал доклад профессср Монтегю. Под упадком философии он разумел преобладание таких направлений, как прагматизм, инструментализм, бихевиоризм, логический позитивизм. Этим упадком филосо фии я объясняю то, что американские философские журналы боятся печатать статью, идущую против модных направлений. Например, до сих пор (конец 1951 г.) я не могу, несмотря на ряд попыток, напечатать статьи «Пространство, время и теории Эйнштейна», а также статью «Аналитические и синтетические суждения, и математическая логика».
Один раз мне удалось съездить в Гарвардский университет и прочитать там две лекции. Два раза я был в Канаде, первый раз в Монтреале, где прочитал две лекции в Mac Gill University и виделся с профессором физиологии Бабкиным. Из Монтреаля я заехал на три дня в город Кингстон на озере Онтарио; меня пригласила к себе Ольга Владимировна Берви, урожденная Кайданова. С нею у меня и М. Н. Стоюниной уже в Праге была переписка по поводу подготовляв мой ею к печати книге о школах в России. Эту книгу она напечатала в то время в Берлине в издательстве А. С. Кагана на свои средства, добываемые ею в ее преклонном возрасте уроками музыки. Из Кингстона я решил вернуться в Нью- Хевен, проехав через границу Канады в автобусе до города Watertown, к которому не было железной дороги. Был фев- рал месяц и канадские жители говорили мне, что зимою этот путь очень неудобен, могут даже по пути встретиться волки. Мне эти страхи показались курьезными; я поехал в автобусе и был очень вознагражден за свое решение не бояться такого переезда на протяжении всего каких?нибудь пятидесяти километров. В самом деле, по пути я видел чрезвычайно интересный пейзаж: граница между Канадою и Со единенными Штатами находится в этом месте посредине «Моста тысячи островов» на реке Св. Лаврентия. Эта могучая река широко разливается здесь и в самом деле усеяна тут множеством маленьких и довольно больших островов.
Вторая моя поездка в Канаду была очень своеобразна. Пресвитерианский священник Лев Петрович Шейн очень интересовался русскою философиею. Он знает русский язык, потому что родился в Киеве и выехал из России со своими родителями в восемнадцатилетнем возрасте. Узнав о моем приезде в Соединенные Штаты, он вступил со мною в переписку, а потом пригласил меня приехать к нему летом погостить. Я поехал к нему в августе в то время, когда Андрей, лейтенант американской армии и активный резервист, должен был уехать из дому на две недели для участия в маневрах своей дивизии. Неделя, которую я провел в семье Шейна, была очень интересна. Он жил в маленьком городке Wood- ville в 70 милях на северо–запад от Торонто. Каждый день он возил меня в автомобиле любоваться красотами Канады, особенно живописными озерами ее. Наиболее сильное впечатление произвела на меня поездка за 150 миль на гору, на вершине которой находится католический храм с мощами миссионеров, убитых индейцами в XVII веке. С этой горы — красивый вид на Свято–Георгиевский залив озера Huron; даже залив этот представляет собою грандиозное озеро.
В 1950 году меня пригласил к себе погостить профессор философии Tom Tuttle, который писал мне, что моя книга «Мир как органическое целое» — лучшее философское произведение за последние пятьдесят лет. Он приобрел все мои книги и статьи, переведенные на английский язык. Он живет в маленьком городке Баулинг Грин в штате Охайо. На пути к Таттлю я ночевал в городе Кливланде на берегу озера Эри. В этом городе у меня есть знакомая библиотекарша Музея искусств. Она повезла меня по городу, и я опять имел случай видеть, как высока культура Соединенных Штатов. Музей искусств в этом городе великолепно обставлен и обладает прекрасною библиотекою. В городе имеется хороший симфонический оркестр, дающий концерты с серьезною музыкою. Громадную площадь занимает великолепный парк. В нем имеются национальные уголки, участки парка для различных наций, для немцев, поляков, украинцев. Мы остановились на украинском участке посмотреть четыре памятника скульптора Архипенко. Это бюсты Богдана Хмельницкого, Шевченко, профессора Грушевского и Св. Владимира. Под бюстом Св. Владимира написано по–английски, что он — правитель Украины, который ввел христианство на Украине. Итак, Владимир Святой осуществил не крещение Руси, а крещение Украины. Это замечательный образец шовинистического национализма. Как известно, в то время эта область расселения русских племен не называлась Украиною и даже не было подразделения языка на великорусский и малорусский. В летописи Нестора Киев называется матерью городов русских.
В доме профессора Таттля я провел неделю, беседуя с ним о философских вопросах и слушая на его великолепном граммофоне произведения классической музыки, особенно любимого им Бетховена. У Таттля большая библиотека главным образом философских книг, но также и по другим отделам знания. Оказалось, что он узнал о моей философии от профессора A. Hoernle, будучи студентом в Калифорнии. Hoernle был немец, родившийся в Индии. Поэтому он был английским гражданином. Профессором философии он был в Соединенных Штатах, а потом в Cape Town в Африке. Таттль услышал от него заявление, что мое «Обоснование интуитивизма» — лучший труд по гносеологии после «Критики чистого разума» Канта. Меня
