сейчас, один момент.
Зинаида закрыла отца Николая в комнате и в полуобморочном состоянии бросилась на поиски халата. Найдя его в спальне, Зинка сунула Маргарите цветастую тряпицу и хотела смыться, но Марго клещом вцепилась в соседку:
– Ты куда?
– Мне домой бы на минутку.
– Нет, мы с тобой теперь неразделенные сиамские близнецы – где ты, там и я. Где я – там и ты.
Маргарита натянула халат и, перекрыв Зинаиде пути отступления, закатала до колен кальсоны – не выходить же в таком виде к благочинному.
Зинаида перекрестилась, и они двинулись в комнату, как на Голгофу.
Благообразный, седенький отец Николай рассматривал фотографии на стенах комнаты.
На фотографиях в разные периоды жизни были запечатлены мать, отец Маргариты, сестра Валентина, с Николашей и без него, и сама Марго в летной форме и в гражданском.
– Здрасте, – потупилась Маргарита.
– Доброго вам здоровья, матушка. Чайком не угостите? Пирогами у вас на всю улицу пахнет… – прищурился отец Николай.
Марго скосилась на Зинаиду, та молчала, как глухонемая, собрав губы в куриную гузку.
– Только тесто поставили, батюшка, не поспели пироги еще… – отдувалась Галкина за общий с Зинкой грех.
Отец Николай с пониманием кивнул, близоруко сощурился и показал на одну из фотографий:
– Галкиных будете?
– Галкиных.
– Отца вашего не помню, а матушку я отпевал. Больная душа была, пусть покоится с миром, – прошелестел старец и перекрестился. – Бог милостив. А сами-то вы крещены?
– Крещены, – эхом отозвалась самогонщица.
– А где крестились?
– Здесь, в Марфинке.
– Так, возможно, я вас и крестил?
– Нет, не знаю…
– А вы приходите в храм, посмотрим в книгах. В храм-то ходите?
– Да, батюшка, по праздникам…
– Что-то я вас не видел… – по-прежнему щурясь, заметил отец Николай.
– Да, я тоже… не видела… – невпопад брякнула Маргарита.
К Зинаиде наконец вернулись речь и память.
– Я на Успенье и Покров была. Сейчас чаек, батюшка, я быстренько…
«Все-таки смылась». Маргарита с завистью посмотрела на дверь, за которой скрылась подельница, чувствуя, как предательски выползают из-под халата штанины пижамы.
– А причащались давно?
– Давно, в детстве… – Кроме фамилии, это была почти единственная правда из всего сказанного в присутствии священника.
Когда появилась Зинаида с подносом, у Маргариты язык прилип к нёбу, из нее уж слова нельзя было вытянуть. Зинаида составила с подноса на стол варенье, конфеты, печенье, чашки с чаем.
– Да и тебе, Зинаида, пора бы причаститься, дорогу забыла в церковь, – мягко попенял отбившейся от стада прихожанке отец Николай.
– А вот Рождественский пост начнется, так и причащусь! – разворачивая конфету, откликнулась соседка. Ее отпустило, шок прошел, и Зинаида уже сама не понимала, с чего это ее так разобрало.
– Так уже… начался.
Зинаида сунула конфету в рот и теперь не знала, что с ней делать – выплюнуть или съесть. Перекатывая во рту конфету, подумала, убрала со стола скоромное.
– Ох, грехи наши тяжкие! Прости, Господи… – пришепетывая, обратилась она с коротким словом к Творцу.
– Так не откладывайте, пока время есть, – туманно намекнул отец Николай.
– О чем речь, батюшка! Вот в это воскресенье и придем! Правда, Рит?
Маргарита не успела соврать – подавилась, закашлялась, чай полился через нос.
Зинаида похлопала Марго по спине, отец Николай погладил бороденку, зашевелил губами – читал молитву о спасении заблудших.
Маргарита высморкалась в салфетку.
– Придем, батюшка, придем обязательно, – с легким сердцем пообещала она.
Отец Николай поставил чашку:
– Иконку-то купите, а то как-то не по-людски это – дом без иконы.
– Купим, купим, – закивали врушки.
– Не желаете тесто освятить? – уже перед выходом поинтересовался отец Николай.
Зинаида сунула священнику тысячную:
– Не утруждайте себя, батюшка, вот, примите на строительство храма.
– Во славу Божию.
Дверь за священником закрылась, Зинаида с довольным видом вернулась к бидонам.
– Помоги-ка, – бросила она Маргарите, ухватив бидон за одну ручку – нужно было поставить емкость на плиту.
Галкина не подавала признаков жизни, взгляд ее был обращен внутрь себя.
Зинаида, не дождавшись помощи, окликнула компаньонку:
– Ты чё, Рит?
Галкина посмотрела на соседку, будто увидела впервые:
– Пора прикрывать лавочку.
– Как это, Ритуль? – не поверила Зинаида. – Мы же только начали! Ведь у нас планы! Для чего ж я второй бидон притащила? Новый год на носу! Только прикормили клиентуру…
– Зина, отец Николай – это знак!
Интеллигентская рефлексия подруги была недоступна Зине Резник.
– Не бери в голову, Рит. Если хочешь знать, отец Николай у нас подвижник! Он все время наносит визиты односельчанам! Если б все были такие впечатлительные, как ты, вся деревня уже пить бросила бы, да и есть тоже… Помогай давай. Нас бьют – мы крепчаем.
Взгромоздив бидон с брагой на плитку, Зинаида приладила аппарат, обмазала крышку бидона тестом, а сама занялась очисткой самогона: вставила воронку в бутылку, выложила дно воронки фильтром. Все покатилось дальше по привычной колее.
Маргарита вернулась на стул, исподлобья наблюдая за Зиной.
Галкину воротило уже от этих бидонов, бутылок, самогонного аппарата, от ночных покупателей, да и от Зины тоже. «Господи, Зина-то тут при чем? Зина ни в чем не виновата. Я была согласна на все, чтобы заработать деньги. Мы их зарабатываем. Зина не обманула меня, все вышло, как она обещала. Деньги появились, а теперь я хочу предать наше дело». – «Да какое, к черту, дело? – возмутился невидимый оппонент. – Разве это – твое дело? Деньги – это, конечно, хорошо. Особенно когда их много. Ну почему – такие? Почему за самогон?» – «А потому что это маневр! Ты забыла? Метод бокового прыжка! Ну так заверши этот маневр». – «И чем ты будешь заниматься?» Голоса препирались, разрывая черепную коробку, Галкина в изнеможении закрыла глаза и поймала себя на мысли, что не хочет жить.
А Зинаида думала о том, как все отлично устроилось: Ритка занята 24 часа в сутки, от недосыпа и сельской работы похудела, загрубела, городской лоск с нее облез, как позолота. Еще немного, и станет похожа на настоящую деревенскую бабу. Теперь Гришка вряд ли польстится на нее – больно бестелесна. Опять же Зинаида главная в их предприятии, а Ритка вроде как у нее, у Зинаиды, в подчинении…
Сон наяву, а не жизнь!
От бесконечного процесса перегонки на кухне у Марго было тепло, как в котельной.
Маргарита в мужском нижнем белье сводила бухгалтерию, подсчитывала прибыль, Зинка в летнем
