кровавый ответ царизма на сплоченность и братскую солидарность рабочих, на их совместные антиправительственные действия. Печально, что мы заранее не могли предвидеть все го этого и только успокаивали себя: мол, гроза пройдет стороной. А буря разразилась как раз над нашими головами. До последнего момента, пока по улицам города не засвистели пули, мы считали, что слухи о кровавых столкновениях так и останутся слухами.
- Я думаю несколько иначе, - сказала Сусанна. - Дело вовсе не в том, что руководители рабочих не смогли предвидеть кровавых столкновений. Вы были бы бессильны помешать им даже в том случае, если бы знали наверняка, что они произойдут. Вас, активных революционеров, слишком мало. Многие рабочие еще не в состоянии понять истинной сути буржуазии. События этих дней откроют им глаза. Пролетариат воочию увидит и поймет смысл двуличной политики хозяев. Я не знаю точно, каковы твои политические убеждения, и это мешает мне быть с тобой более откровенной. Но мое мнение таково: тактика большевиков выгодна рабочим. Не будь я сестрой Ильи и Льва Шендриковых и представься мне возможность заслужить доверие большевиков, я бы действовала на их стороне. Но я знаю: большевики не поверят мне, и у них есть на это право. Вполне естественно, мне трудно доверять. Ведь люди в своих суждениях следуют законам логики: если в доме имеются больные, зараза должна поразить всех, кто дышит с ними одним воздухом. Я, конечно, имею право сказать: из всякого правила могут быть исключения. Но люди не обязаны думать об исключениях. Главное - подчиняться общему правилу. Мои суждения, мои мысли отличны от мыслей и суждений моих братьев. Я - человек верный, стойкий, у меня развито чувство гражданского долга, и я могла бы во многом помочь революционному движению...
Василий колебался в душе, не зная, верить ему Сусанне или нет.
Девушка же продолжала говорить, все больше воодушевляясь:
- Да, Вася, меня одолевает жажда общественной деятельности. Откровенно говоря, тактика меньшевиков лишена принципиальности и дальнозоркости. Их взгляды весьма уязвимы. Кроме того, меньшевикам свойственна неискренность. Они идут по неверному пути, я часто спорю с братьями, доказываю им, что их концепции лишены истинно революционного содержания и не имеют верной жизненной перспективы. Признаюсь тебе, Вася, в нашем доме часто возникают жаркие идеологические схватки. Я не могу разделять взгляды моих братьев. Илья и Лев против того, чтобы я участвовала в революционном движении. Они утверждают, будто я еще молода и не могу трезво мыслить. В последнее время я избегаю разговаривать с ними на политические темы.
Василий загасил самокрутку в пепельнице.
- Я полностью согласен с тобой, Сусанна. Меньшевики не способны мыслить трезво. Это - люди, лишенные крыльев. От них и нельзя требовать ясного политического мышления, Политическая косность, неверие в политическое сознание рабочего класса - вот болезни, которыми поражено само существо меньшевизма.
XXX
Миновал месяц. Жизнь в городе вошла в обычную колею.
Уже несколько дней Аскер и Павел не могли найти Василия. До них дошел слух, что их товарищ встречается с Сусанной Шендриковой, с которой подружился с того самого дня, когда в городе начались спровоцированные царизмом межнациональные стычки.
Друзья боялись, что Василий попадет под влияние меньшевиков-шендриковцев.
- Мы должны непременно увидеть его! - твердил Аскер Павлу. - Наш долг - убедить Василия не встречаться с сестрой провокаторов.
- Но где же он? - недоумевал Павел. - У меня такое впечатление, будто Василий умышленно избегает нас.
- Вполне возможно. На этой неделе я несколько раз заходил к нему домой, спрашивал соседей: 'Где Василий?' Отвечают: 'Ушел с девушкой'. Или: 'Уехал провожать девушку, она живет в Балахано- Сабунчинском районе'. Или: 'Пошел в город гулять с девушкой'. У меня есть план: поедем в Сабунчи и будем ждать Василия у станции. Очевидно, он каждый день ездит к своей зазнобе. Там мы и встретим его,
- Ты прав, это единственная возможность поймать Василия. Двинули на Сабунчинский вокзал! Пригородный поезд отойдет через полчаса.
Аскер и Павел добрались на конке до вокзала. Пригородный поезд вот-вот должен был отправиться. Они обошли все вагоны, - Василия нигде не было.
Приехав в Сабунчи, друзья сошли с поезда и заняли наблюдательный пост вблизи станции. Они сидели на ступеньках рабочего общежития завода братьев Нобель.
- Редеют наши ряды, - угрюмо сказал Павел. - Слышишь, Аскер?... Я имею в виду нашу компанию. Убит Газар, умирает от чахотки Айрапет, живет в доме бакинского миллионера Женя. Откололся от нас и бегает за сестрой меньшевиков Шендриковых Василий. Мало нас осталось, старых друзей, - ты, я, Мамед. Может, мы напрасно гоняемся за этим дурачком?
Аскер достал из кармана платок, в котором была завернута махорка. Они свернули по цигарке, закурили.
- Не вешай носа, Павлушка, - бодрясь, ответил Аскер. - Ведь мы пока не знаем точно - отошел от нас Василий или нет. Не надо унывать. Такова жизнь: одни уходят, другие приходят. И не так уж малочисленна наша компания. С нами Ханлар Сафаралиев, ученик Айрапета Эйбат. Да и Женя с нами. Выбрось из головы глупые мысли. В отношении Жени я никогда не соглашусь с тобой.
- Почему?
- Ты, как и Василий, ошибаешься в ней.
- А может, ошибаешься ты?
- Чушь болтаешь. Ты все еще слепо веришь Васильиному бреду. Этот глупец считает ее контрреволюционеркой. По его мнению, каждый, кто переступает порог дома Гаджи Зейналабдина Тагиева, - предатель революции. Примитивное мышление! Очевидно, он думает, что люди не должны работать у богатых - ни у них в домах, ни на их предприятиях. Глупо рассуждать подобным образом. Это напоминает мне отсталых мусульман-фанатиков, которые твердят: 'Заговорил по-русски - значит, ты гяур, надел фуражку - гяур!' Неужели ты до сих пор не разгадал Василия?... Пойми же, - он из тех, кто в чужом глазу видит соломинку, а в своем бревна не замечает. Возмутительно! Уверяю тебя, если бы за сестрой
Шендриковых стал ухаживать ты, он назвал бы тебя предателем. Или ты не знаешь его характера? А ты, дружок, - я не могу не напомнить тебе об этом, - очень несправедлив по отношению к Жене.
- Разве я сделал ей что-нибудь плохое?
- Ты обошелся с ней точно так, как поступил мой отец с моей бедной матерью.
- Не понимаю.
- Сейчас объясню. Ты видел забор вокруг нашего сада?
- Ну и что? Какое отношение имеет ваш забор к Жене? Уж не заговариваешься ли ты?
- Погоди критиковать, выслушай сначала. Так вот, я спрашиваю: ты видел, какой забор вокруг нашего сада?
- Говорят тебе, видел. Высокий забор.
- А тутовое дерево у нашего бассейна видел?
- Ну, видел. Дальше что?
- Заметно это дерево с улицы?
- Ну, незаметно, забор намного выше.
- Верно. Так вот, слушай. Ты ведь помнишь моего покойного отца Гюльоглана-киши?
- Еще бы не помнить!
- А знаешь ли ты, что у него был ужасный характер? Ревнив был страшно, - настолько, что готов был ревновать мою мать даже к петуху. Ты смеешься, а это было именно так. Отец часто говорил: 'Глаза женщины не должны видеть ни постороннего мужчины, ни даже животного-самца!' Однажды мать, желая полакомиться ягодами тутовника, залезла на то самое дерево, которое ты хорошо знаешь. Отец, увидев ее на дереве, закричал: 'Тебя могут заметить с улицы!' Подбежал и ударил палкой по ногам матери. Бедняга упала с дерева и повредила себе позвоночник. Два года она не поднималась с постели и в конце концов умерла. Твое отношение к Жене напомнило мне этот случай. Ты ревнив, Павел, как самый закоренелый мусульманин, как приверженец догм шариата... Смешно и досадно, Павлуша. Женя достойна иного отношения.
- Не понимаю, Аскер, почему ты всегда защищаешь ее и не слушаешь того, что я тебе говорю? Помню, несколько недель назад она попросила тебя проводить ее. Думаю, вы по дороге основательно перемыли
