- Согласуйте с рейхсмаршалом Герингом. Охрану усилили?
- Согласно вашему приказу создана охранная команда из двадцати человек, вооруженных автоматами, карабинами и пистолетами. На Турмштрассе и Ратеноверштрассе установлены дополнительные полицейские посты, которые усиливаются по ночам. Тюремные чиновники, предназначенные для несения службы во флигеле, где содержится Тельман, подвергаются специальной проверке.
- Чего же вам еще? Я нахожу эти меры достаточными.
- Устранить полностью опасения гестапо нельзя до тех пор, пока жене Тельмана не будет совсем отказано в свиданиях.
- Вы сами хорошо знаете, Гейдрих, - Гитлер начинал выказывать раздражение, - что в создавшейся ситуации это нецелесообразно. Лучше устранить этот надоедливый шум вокруг Тельмана!
- Позволю себе присоединиться к просьбе рейхсфюрера Гиммлера передать Тельмана специальным учреждениям СС.
- Нет. В лагере он сразу же превратится в опасный притягательный центр. Кроме того, там труднее избежать непредвиденных случайностей... Как вы думаете Гейдрих, что сделал бы с нами Тельман, будь он у власти?
- Уничтожил бы, мой фюрер.
- Правильно. Врагов нужно уничтожать. Беспощадно! Мы это делаем и будем делать в невиданных масштабах... Но, видите ли, мой дорогой Гейдрих, есть враг - и враг. Иногда смерти бывает мало. Смерть врага радует сердце германца. Но и сознание, что над головой обреченного занесен меч, тоже очень много значит. Казнь Тельмана все еще длится. Вы поняли меня?
- Да, мой фюрер, - Гейдрих видел, что Гитлер не хочет выказать своих истинных намерений. Возможно, он и сам еще не осознал их до конца. Фюрер часто следовал мгновенным капризам, неожиданным озарениям и влиянию случайных, порой самых случайных лиц. Но ему было свойственно и другое. Он мог тайно лелеять, долго вынашивать подобную маниакальной идее мысль, чтобы в удобный момент молниеносно ее осуществить.
Гейдрих не смог в этот раз прочувствовать, интуитивно разгадать запутанный мыслительный процесс фюрера, и не настаивал более. Всегда осторожный и дальновидный, в разговорах с фюрером он становился осторожны вдвойне.
- Как продвигается подготовка плана 'Грюн'? - Гитлер пристально взглянул на Гейдриха, но тот, как обычно, непринужденно отвел глаза.
- Рейхсвер доволен сотрудничеством с нами.
- Учтите, нужна крайняя осторожность.
- Слушаюсь, мой фюрер.
- Операция должна пройти без единого выстрела...
Гейдрих щелкнул каблуками.
- Мне было приятно побеседовать с вами. Помните, что в Берхтесгадене вы всегда желанный гость... Пришлите мне личное дело Эйхмана.
Из хроники утреннего выпуска 'Берлинер берзенцайтунг'
Единодушный восторг! Безудержный энтузиазм масс! Рабочие
Гамбурга радостно приветствуют своего фюрера. Путь торжественного
кортежа проходит мимо дома, в котором когда-то жил Тельман, мнивший
себя властителем Гамбурга, а ныне - величина, отошедшая в прошлое.
Радиограмма из Мадрида
от бойцов 12-й Интернациональной бригады
Батарея имени Тельмана приветствует своего почетного командира.
Дорогой товарищ Тельман!
Пять месяцев назад, когда мы дали нашей бригаде твое имя и
двинулись с орудиями на Мадрид, мы все, от рядового бойца до
командира, чувствовали, что взяли на себя большие обязательства.
Среди нас были представители шестнадцати национальностей,
представители всех антифашистских партий, молодые добровольцы и
старые солдаты, участники мировой войны. Мы говорили на различных
языках, но понимали друг друга, когда речь шла о главной задаче
быть достойными твоего имени.
С тех пор мы вели бои в Университетском городке на окраине
Мадрида, участвовали в победоносном бою под Лас-Росас, поддерживали
наступление у Мирабуено, помогали отбивать атаку на реке Хараме и
сражались под Бриуэгой.
Впереди - новые бои. Народ Испании переходит в контратаку. Мы
знаем, что боремся за свободу страны, которая особенно упорно и
самоотверженно вела и ведет борьбу за твое освобождение.
И мы знаем, что каждый выстрел наших орудий расшатывает стены
гигантской тюрьмы, в которую превратил наше немецкое отечество
гитлеровский фашизм. В день твоего рождения мы клянемся тебе, товарищ
Тельман, удвоить наши силы и плечом к плечу с молодой и храброй
армией испанского Народного фронта двигаться вперед, к новым победам.
Сегодня, в день твоего рождения, батарея избрала тебя своим почетным
командиром.
Мы всем сердцем с тобой, товарищ Тельман. Орудия нацелены.
Можешь положиться на нас.
Рот фронт, товарищ Тельман!
Глава 42
ВТОРОЙ КУРЬЕР
Эдвин стоял на гранитных бунах Куксхафена. С грохотом разбивались мутно-зеленые, как бутылочное стекло, волны, из осклизлых щелей стекала стремительная молочная пена. От выброшенных прибоем черных гниющих куч шел крепкий йодистый запах. По забрызганным чаичьим пометом каменным плитам прыгали стеклянные водяные блохи. Следовало ждать шторма.
Горизонт затянуло размытыми перистыми облаками. Ветер налетал порывами и долго шуршал в камышах. Рассеянный свет тяжело слепил глаза.
Пожалуй, эта его поездка была самой стремительной. Прага, Берлин, Гамбург - и на все два дня...
Дребезжит трамвай на пути к Вацлавской площади, звеня несется по крутому спуску у Голешовичек. Торжественные свечи цветущих каштанов, потом опадающий на горячую от солнца брусчатку липовый цвет. Ласковый безмятежный зной. Пруд в Паненских Бржежанах совсем позеленел. Сухой лист медленно крутится у берега в недвижной воде. А отраженное в ней небо чисто-синее, и белые легкие облака. Мальчишки ловят медных карасиков. Холодный меркнущий лоск чешуи. Смех. Чужая мягкая, словно ласкающая речь.
Оставив беленький под синей крышей домик на Градчанах, он поехал в Судеты. Границу перешел легко, благо живущим в Чехословакии немцам препятствий не чинили. Чешские коммунисты рассказывали, что судетские немцы тайно установили через границу две телеграфные линии с Берлином. Полиция их не обнаружила. Возможно, боялась найти слишком многое. Пражское правительство остерегалось раздражать воинственного соседа. Инженер Тодт подводил свои автобаны к самым шлагбаумам, которые быстро поднимались, чтобы без лишних формальностей пропустить очередную машину с германским номером.
Эдвин прибыл в Берлин для встречи с Гербертом. После пражской тишины столица рейха оглушила его ревом военных маршей. По улицам печатали шаг бесконечные колонны солдат. Холодно поблескивали ножевые штыки. Медленно ползли бронемашины. Над Унтер-ден-Линден низко стлалась синяя бензинная гарь. Отряды эсэсовской кавалерии сменялись оркестрами. Ревели трубы, звенела раскаленная медь тарелок, глухо рокотали барабаны. Толпы берлинцев дожидались у цейхгауза смены вахт. Восторженно следили за четким выполнением ружейных приемов. Притоптывали в такт прусскому шагу. Они ревели от восторга, когда появлялся какой-нибудь генерал. Малиновые отвороты и лампасы встречали аплодисментами...
Герберта он разыскал довольно скоро, и они встретились под вечер в Тиргартене.
- В последние дни гестапо произвело многочисленные аресты. Несколько явок завалено, - сказал Герберт. - Основная работа перенесена на север. Ион руководит, пожалуй, самой боеспособной теперь группой. Тебе нужно обязательно с ним встретиться.
