– Что это вы вспылили?…
Кремер резко повернулся и хотел было уйти, но Шрикель не пустил его.
– Присоединяйтесь к нашей компании, – предложил. – Сегодня суббота, и мы решили немного отдохнуть.
– Вообще-то я должен встретиться с одним из своих коллег, – попробовал возразить Карл, хотя ему очень хотелось принять) приглашение: представится ли еще когда случай проникнуть в таинственный флигель? – Есть возможность заключить неплохую сделку…
– Ваши дела никуда не убегут.
– Действительно, может, попробовать отложить… – нерешительно начал Кремер.
– Нет, нет, никаких колебаний, – подхватил его под руку гауптштурмфюрер, – сегодня вы – наш гость!
Флигель был двухэтажный; на первом жили Шрикель и два его помощника. Одного из них – лысого флегматичного унтерштурмфюрера Мюллера – Кремер знал хорошо: он был постоянным партнером по бриджу. Второго, молодого, с наглыми глазами, Шрикель представил:
– Шарфюрер СС Дузеншен.
Шарфюрера в доме Вайганга не принимали – очевидно, фрау Ирму не устраивал его унтер-офицерский чин, – однако во флигеле он держался на равных, и Карл понял: Дузеншен – полноправный работник канцелярии Шрикеля.
В большой комнате, выполнявшей роль гостиной, стоял накрытый стол. Видимо, эсэсовцы не привыкли ограничивать себя – стол был заставлен бутылками с коньяком, ромом, французскими ликерами и винами, тарелками с колбасой, ветчиной, жареной рыбой, всевозможными консервами…
– Подождем минут десять, – обратился Шрикель к Карлу. – Без женского общества как-то не так… Мои ребятки-шалуны пригласили девушек…
Машина с женщинами подъехала со стороны хозяйственного двора. Их провели через черный ход. «Ребятки-шалуны» не отличались изысканными вкусами: их знакомые если и не были из офицерского борделя, то с успехом могли претендовать на вакантные места в нем.
Заметив, как поморщился Кремер, гауптштурмфюрер стал оправдываться:
– Жизнь есть жизнь, иногда хочется и развеяться, да и не каждому дано, – не удержался, чтобы не уколоть, – водиться с такими очаровательными особами, как Фрейлейн Краузе.
Карл рассердился, но сразу же погасил раздражение. Ответил спокойно:
– Мне не хотелось бы, чтобы кто-либо думал, будто я святоша.
Шрикель хлопнул его по плечу, громко захохотал:
– Ну, вот и прекрасно! Давайте к столу!
Одна из девушек примостилась между Шрикелем и Карлом. Она была хорошенькой, и Кремер подумал, что, если смыть с ее лица хотя бы половину краски, стала бы совсем красивой.
Девица оказалась бойкой – прижималась то к Карлу, то к Шрикелю, откровенно показывая полуоголенную грудь. Карл не хотел пить совсем, но все же пришлось осушить бокала два. Да, собственно, это было на страшно – эсэсовцы хлестали спиртное рюмку за рюмкой и вскоре совсем опьянели. Один Шрикель пил осмотрительно и хорошо закусывал, хмель пронимал его медленно.
После третьего бокала Карл сделал вид, что декольте соседки привлекает его, и поинтересовался, как ее зовут.
– Какое прекрасное имя – Эмми! – воскликнул восторженно.
– И очень похоже на Эрни, – ехидно вставил Шрикель.
– Ваши намеки могут приесться. Но я не сержусь.
– Зачем же сердиться? – Шрикель поднял стакан. – Выпьем за дружбу!
Кремер пригубил бокал.
– Э, нет, за дружбу так не пьют! – запротестовал гауптштурмфюрер.
– Дело же не в том, сколько, а с каким чувством!
Шрикель продолжал настаивать, но Карл отошел к радиоле. Поставил пластинку с модным фокстротом.
– Всем танцевать! – воскликнул шарфюрер Дузеншен. – Ева, танцуй!
Оглянувшись, Кремер перехватил многозначительный взгляд, которым обменялись Шрикель и Эмми. Это сразу насторожило его. Он знал: гестапо пользуется услугами красивых женщин легкого поведения, которые спаивают мужчин, не брезгуют ничем, лишь бы выведать их мысли. Еще Гейдрих основал в Берлине так называемый «Салон Китти» – фешенебельный публичный дом, куда заманивали зарубежных журналистов и дипломатов. Даже женщины высших кругов охотно предлагали свои услуги салону, доказывая таким образом свою преданность третьему рейху.
Карл отвернулся от Шрикеля, который что-то нашептывал Эмми. Возможно, вечеринка подготовлена заранее, и вроде случайная встреча в аллее гномов совсем не случайна.
Карл сразу отрезвел – будто и не пил. Запоминал все услышанное.
Унтерштурмфюрер Мюллер прижался к пышной брюнетке. В одной руке держал бокал с ликером, а в другой – плитку шоколада. Дав девице отпить глоток ликера, Мюллер мазал ей губы шоколадом. Обоим это нравилось, оба смеялись и не обращали никакого внимания на окружающих.
– Ева, танцуй! – снова закричал Дузеншен. Он сильно опьянел: глаза налились кровью, смотрел
