за остановкой. От сегодняшней встречи с Ульманом зависело очень многое, а береженого и бог бережет…
Не успел еще Крамер спрятаться в закоулке, как услышал шаги на ступеньках. Ульман, спускаясь, опирался на скользкую кирпичную стену. Старик знал этот путь так, что свет был ему не нужен: восемь ступенек, пятая и седьмая разбиты. Поворот, и еще десять. Груда битого кирпича, узкая щель вместо прохода, еще четыре ступеньки… Не вздрогнул, когда Карл осветил его фонариком. Убедившись, что перед ним Кремер, поздоровался, крепко пожав руку, и сказал шепотом:
– Могу вас порадовать… Завод можно взорвать. Но нужно до черта динамита.
Карл задумался. Он не только не имел ни грамма взрывчатки, но и не знал, когда она будет и будет ли вообще. А Ульман ждал прямого и точного ответа.
– Взрывчатка будет, – ответил Карл. – Но вы сами понимаете, что раздобыть ее не так-то просто. Придется немного подождать.
– Подождем, – согласился старик. Он рассказал Кремеру, как вместе с Людвигом Гибишем по наполовину заваленному вентиляционному штреку и подземной пещере вышли под галереи завода. Установить это было нетрудно: сверху, сквозь трехметровую толщу земли, доносились глухие звуки, которые подтверждали расчеты Гибиша.
Самым сложным, по мнению Ульмана, было доставить взрывчатку к пещере, ведь сразу же за дорогой начиналась запретная зона…
Карл и радовался, слушая Ульмана, и кусал пальцы от досады. Отдал бы полжизни за взрывчатку! И надо же именно теперь провалиться Марлен Пельц!
Ульман торопился в ночную смену, и они быстро разошлись. Карл договорился, что Ульман будет время от времени звонить ему, но ни слова не говорить в трубку. Встретятся, когда будет взрывчатка, – Карл выругается в ответ на молчание.
Народу в театре было немного – половина партера. Это поразило Кремера: вспомнил Большой театр, умоляющие взгляды стоящих у входа – нет ли лишнего билетика? – вспомнил Катрусю, как сидела в темном простеньком платье, опершись на барьер третьего яруса…
Катря, Катруся!
Карл закрыл на мгновение глаза, вызывая в памяти дорогой образ.
Открыв глаза, увидел все тот же незаполненный партер, а рядом с собой, в ложе, девушку в вечернем платье с бриллиантами на некрасивой длинной шее. Она приветливо смотрит на него, улыбается, прикасаясь к его руке, и он улыбается ей в ответ. После, представления он отвезет ее домой, поцелует на прощание холодные пальцы и договорится о следующей встрече – так нужно, у него нет другого выхода. Эрнестина будет выжидательно смотреть на него: каждый раз надеется, что он наконец скажет то, о чем она мечтает. А он избегает этого разговора. Потому что Кремер в глубине души жалеет Эрнестину Краузе. Она совсем неплохая девушка – умная и добрая, – и не виновата, что природа обделила ее…
Карл знал, что фрейлейн Краузе влюблена в него. Если бы Эрнестина была злой, капризной, ему было бы легче. Тогда он давно бы «ответил ей взаимностью». Глядя же в печальные и влюбленные глаза девушки, не решался взять грех на душу и предлагать ей руку и сердце. Собственно, в этом пока не было необходимости. Все и так хорошо знали о характере их отношений: у Карла всегда был повод свободно распоряжаться своим временем, возвращаться домой когда угодно, не вызывая подозрений.
Сегодня давали «Фауста». Кремер не был разочарован. Фауст был неплохой, а Маргарита даже растрогала его. Не так часто встретишь на оперной сцене певицу, у которой профессиональное мастерство органично связано с глубоким чувством.
В перерыве Карлу захотелось побыть одному. Устроился в темпом углу курительной комнаты. Курил, а перед глазами стояли мастерски сыгранные сцены.
«Неужели и эсэсовцев волнует трагедия Маргариты? – подумал внезапно. – Парадокс? Возможно».
– Позвольте прикурить… – Над Карлом склонился высокий мужчина в прекрасно сшитом костюме. Карл потянулся к карману. Мужчина проговорил быстро:
– Могу продать бриллиант чистой воды, шесть с четвертью каратов.
Кремер уронил спичечный коробок. Мужчина наклонился за ним, прикурил.
– Если чистой воды, могу посмотреть, – наконец ответил Кремер.
– Благодарю вас, – протянул спички человек. – Завтра днем вы свободны?
– Да.
– В два у Дрезденского банка…
Карл кивнул, и человек, вежливо поклонившись, отошел. Кремер смотрел ему вслед и не верил. Но пароль назван правильно. А пароль этот знают лишь трое – подполковник Левицкий, он, Карл Кремер, и кто-то третий. И этот третий только что подходил к нему…
Эрнестина тревожно взглянула на Карла.
– Что случилось? Вы чем-то взволнованы?
– Меня всегда волнует истинное искусство, – уклонился от ответа Кремер. – А «Фауста» я к тому же люблю…
Но опару он уже не слушал. Смотрел на сцену, однако сосредоточиться, как ни заставлял себя, не мог – мысли были далеко…
…Возле Дрезденского банка стояло несколько роскошных автомобилей. В таких ездят владельцы больших предприятий, банкиры, коммерсанты, министры… Кремер медленно вышел из банка, остановился, разглядывая прохожих. Тут же подъехал автомобиль, из него выскочил новый знакомый Карла, услужливо открыл дверцу лимузина.
Карл мигом понял все. Кинул ему небрежным движением трость и привычно устроился на кожаном сиденье. «Мерседес» мягко тронулся с места и понесся по широкой улице к окраине.
