их.
Леди Мария
Вернувшись из часовни, я нахожу на столе ждущее меня письмо. Я беру его и замечаю печать с гербом Сеймуров. Может быть, это регент вызывает меня ко двору?
Но нет. Мое слабое зрение снова меня подвело. Это от его брата, сэра Томаса Сеймура, недавно ставшего бароном Садли, благодаря раздаче титулов, сопровождавшей коронацию. Что же могло понадобиться от меня лорду Садли?
Вскрыв письмо, я читаю его с удивлением, ибо в нем содержится предложение замужества. Вот это новости! Я едва с ним знакома, хотя премного о нем наслышана и не думаю, что он может замахиваться на брак с членом королевской семьи, то есть со мной. Каков наглец! И ничего не говорит о том, получил ли он разрешение от Тайного совета, прежде чем свататься ко мне. Он ведь наверняка знает, что без этого ему нельзя на мне жениться.
Предположение Сеймура мне не нравится. Оно может меня скомпрометировать. Запятнать мою честь. И все же я в некотором роде польщена вниманием к себе такого мужчины. Многие годы я несу свое девство как бремя, желая замужества, любви доброго человека и превыше всего детей. Вправду ли я приглянулась Томасу Сеймуру или он только из расчета хочет жениться на возможной наследнице престола? Нет смысла обманывать себя: второе гораздо вероятнее.
Что же я знаю об этом человеке? Он младший брат регента и королевы Джейн – Царствие ей Небесное – и дядя короля. Наверное, он полагает, что это дает ему право делать мне предложение. Когда-то о нем говорили, что он хочет жениться на королеве Екатерине, пока король мой батюшка не положил этому конец. При дворе шел слух, что это был бы брак по любви, но она все-таки богатая вдова и составила бы ему отличную партию, так что я не уверена. Затем он провел долгое время за границей, с дипломатической миссией, и нес службу как лорд-адмирал. Однако он никогда не занимал важных государственных постов. Мой покойный батюшка, упокой Господь его душу, ему не доверял. Он считал его проходимцем.
Одна мысль о браке с таким мужчиной заставляет мою бедную плоть трепетать. Сэр Томас – красавчик с пронзительным взглядом темных глаз и безграничным обаянием. Многие женщины, надо думать, стали его легкой добычей. Да и я стала бы ею, не будь я дочерью моего отца и наследницей английского престола.
Я должна немедленно написать ему отказ. И все же, все же… перо замирает в моей руке. Мне тридцать один год, и мне отчаянно хочется замуж. Я даже представить себе не могу, на что это может быть похоже – делить постель с таким мужем. Не смею дать волю воображению, хотя подозреваю, что мне понравилось бы, сумей я преодолеть свою болезненную застенчивость и скромность. И все-таки, при всем при этом, благоразумие заставляет меня отказать просителю, хотя в глубине души я, возможно, желала бы ответить согласием. И какой дерзостью и самонадеянностью надо обладать, чтобы таким образом домогаться принцессы крови!
Решившись, я пишу ему свой отказ: короткую формальную записку, объясняющую, что мне не подобает рассматривать предложения о замужестве в столь короткий срок после кончины моего возлюбленного родителя и что если я и пойду на это, то лишь подчинившись решению моего брата короля и его совета.
Ну вот, готово. Я поступила правильно, дав ему единственно возможный ответ. Но теперь я боюсь, что ночью, лежа одна в своей постели, буду сожалеть об этом.
Я стою на коленях в часовне, моля Господа нашего повернуть сердца запретивших мессу в нашем королевстве. Мысль о том, чтобы лишиться утешения моей религии, мне совершенно невыносима; как Господь мог допустить, чтобы вершилось такое зло?
Но Господь допускает много зла на земле. Это нарочно, дабы испытать нас. Как, бывало, говорила мне моя, блаженной памяти, матушка: мы не придем в Царствие Божие, не преодолев испытаний. И Богу известно, сколько испытаний выпало мне в жизни. Годы, проведенные в разлуке с матушкой, месть и жестокость этой ведьмы Анны Болейн, бессердечие моего отца и мое собственное малодушие перед ним. И все же, несмотря на это, я любила его, и сейчас, когда его нет, мне его не хватает.
А теперь мой младший брат стал королем. Он был воспитан еретиками, и я боюсь, что его душа безвозвратно потеряна. Я скорблю о нем и скорблю о королевстве английском, которое непреклонно стремится к погибели и разрушению.
Даруй мне сил вынести это, о Боже! – молю я, глядя на раскрашенную каменную статую Богородицы с младенцем на руках, которая стоит в нише над алтарем меж двух витражей с изображением Благовещения и Успения. – Даруй мне сил вынести все мои испытания!
Кроткое лицо Девы Марии нежно улыбается мне сверху. Я смотрю на нее с обожанием, и восторг переполняет меня. С помощью Пресвятой Богоматери я вынесу все испытания, потому что мое дело правое и я следую дорогой истинной веры.
Пять недель минуло с того дня, когда я отвергла предложения лорда Садли, и пока от него ни слова. Однако сегодня пришло еще одно письмо. От сестры Елизаветы, которая теперь живет с нашей добрейшей мачехой в Челси. Каково же было мое изумление, когда я прочитала, что она тоже получила предложение о браке от лорд-адмирала, но не приняла его, сообщив ему, что ни ее возраст – а ей тринадцать лет, – ни склонности не позволяют ей выходить замуж и что она желает полный год или дольше оплакивать нашего отца, прежде чем помышлять о замужестве.
Так что в итоге это оказались чистой воды амбиции. Если не можешь отхватить наследницу престола второй очереди, то попробуй взять наследницу третьей очереди. О, мужское вероломство! Какой глупостью с моей стороны было вообразить, что я ему приглянулась сама по себе: я – унылое, тощее, болезненное создание. И как ловко Елизавета от него отделалась!
«Я, сестрица, заставила его ждать ответа с неделю, – пишет она. – Я сказала ему, что он должен позволить мне отклонить честь стать его женой. Что это была бы за честь!»
Что-то подсказывает мне, что мы обе поступили мудро, отказав адмиралу. Каковы бы ни были его намерения, они отдают коварством и служат его собственным интересам. Думаю, мне крупно повезло.
Королева Екатерина Парр
Лорд-адмирал стоит передо мной. Последний раз я видела его задолго до смерти короля, так что я оказалась совершенно беззащитной пред силой его возмужалой красоты. Высокий и обходительный, он легко и грациозно склоняется, чтобы поцеловать мне руку, и меня внезапно охватывает чувство, будто я тону. Точно как тогда, когда он ухаживал за мной, но это было четыре года назад, и с тех пор много воды утекло. Теперь я богатая вдовствующая королева, опекунша леди Елизаветы и начинаю наслаждаться свободой после ограничений жизни при дворе, не говоря уж об ее интригах и клевете.
– Как давно я не видел вашего величества, – говорит он, окидывая меня с ног до головы оценивающим взглядом. – Я пришел принести свои соболезнования по поводу вашей печальной утраты.
– А я почти с нею свыклась, – замечаю я не без язвительности, – король ведь уже восемь недель как умер.
– Простите, что не явился раньше, – сочувственно улыбается злодей. – Я подумал, что вашему величеству потребуется время, чтобы оплакать короля. Я не хотел помешать.
– Не важно, – говорю я. – Я признательна вам за ваше посещение, милорд.
– Милорд? – Он изгибает бровь. – Раньше вы, помнится, звали меня «Том».
– Раньше я была простой смертной, – напоминаю я. – А теперь я королева. Жизнь моя так долго подчинялась формальностям. Но я вам очень рада… Том.
Он улыбается. Его улыбка, обнажающая великолепные белые зубы, обезоруживает.
– Мое сердце ликует, когда я слышу это… Кэт, – самоуверенно отвечает он.
Я поднимаю бровь, но ничего не говорю. Я знаю, что мне следует упрекнуть его за прямоту, но мне она так по душе…
Я любила Томаса Сеймура, прежде чем король заявил на меня свои права. Для него я была готова на все. Он преследовал меня с льстящей мне настойчивостью и не желал слышать, что еще не минул достаточный срок после смерти лорда Латимера. Он умолял меня выйти за него замуж, а когда я согласилась, стал меня домогаться.
