равно, что взять красивую женщину, разрезать ее на кусочки и изучать: чего же в ней такого красивого? Кишки вроде бы сизые, в желудке что-то не до конца переваренное…
— Замолчи, — попросил Эмери.
— Ладно, умолкаю. Расскажи про Аббану с Гальеном. Еще один сюрприз. Вот уж никогда бы не подумал, что они способны на подобные дела…
— Я виделся с Талиессином, — помолчав, сказал Эмери. — Точнее, я навещал Уиду. Она действительно выходит замуж. Завтра об этом будет объявлено официально.
— Она довольна?
— Не вполне…
— Почему? — насторожился Ренье.
— Потому что Талиессин ее не любит.
— Зачем же он женится?
— Она чистокровная эльфийка и к тому же беременна от него.
— Опять слухи?
— Не слухи. Я виделся с ними обоими. Я ведь только что тебе сказал! — Эмери вдруг рассердился. — По-моему, ты меня совершенно не слушаешь.
Ренье устроился удобнее на подушках.
— Да ладно тебе злиться, — миролюбиво произнес он. — Я желаю знать всю сплетню, в подробностях.
— Хорошо, вот тебе подробности… — Эмери смягчился. — Я навещал Уиду во дворце. На той половине дворца, которая принадлежала дофину. Собственно, она до сих пор ему принадлежит. Как и весь остальной дворец. Уида находилась в саду.
— Что делала?
— Просто валялась в траве, как она любит.
…Смотрела на высокие стебли и на белые цветки шиповника на фоне далекого неба, а потом вдруг увидела над собой лицо своего друга Эмери и лениво улыбнулась.
— Ложись рядом. — Она вытянула руку, приглашая его устраиваться под боком.
Эмери растянулся на траве. Уида оказалась совсем близко. От ее кожи пахло горячей травой. Ни от одной женщины на свете так не пахло.
— Нравится? — спросила она, дразня его.
— Ты нарочно это делаешь? Смотри, я ведь могу влюбиться!
— Не можешь, у меня нет музыки…
Она засмеялась, и Эмери вдруг почувствовал, что она счастлива.
— Что случилось, Уида?
— Почему ты всегда боишься, Эмери? — Она схватила пальцами пучок травы, принялась теребить. — Почему ты считаешь, что любая перемена может быть только к худшему?
— А разве это не так?
— Нет.
— Что случилось? — повторил он свой вопрос.
— У меня будет ребенок… Мне казалось, об этом знает уже целый свет.
— Целый свет минус один глупый Эмери.
— Стало быть, теперь уже плюс один глупый Эмери… — Она глубоко вздохнула. — Когда эльфийская женщина понесет, мир преображается… Разве ты не видишь?
Эмери приподнялся, огляделся вокруг. Потом снова улегся и решительно помотал головой.
— Не вижу.
— Может быть, так обстоит только для Эльсион Лакар? Талиессин — он сразу увидел…
Эмери помолчал немного, а потом сказал:
— Я солгал тебе, Уида. Я тоже это вижу. И все видят. Просто все лгут — видимо, из этого самого страха перемен.
Она расхохоталась и крепко поцеловала его в губы. На миг он потерял сознание, а когда очнулся — Уиды уже не было.
Вместо Уиды рядом с Эмери сидел скрестив ноги Талиессин и жевал травинку.
Эмери вскочил.
Талиессин махнул ему рукой:
— Лежи, лежи…
— Где Уида?
— Моя невеста? Удалилась куда-то с таинственным видом.
Эмери поразило, каким пренебрежительным тоном Талиессин отозвался о женщине, которую намерен взять в жены. Принц хмыкнул:
— Перед тобой я могу не лицемерить, не так ли? Эмери. Не Ренье. Да? Ты — старший брат.
— Нетрудно догадаться, коль скоро младший лежит с лишней дыркой в туловище и неизвестно когда теперь поднимется, — буркнул Эмери.
— Вы с ней друзья, — сказал Талиессин. Он выплюнул изжеванную травинку, сорвал другую. — Вы с Уидой. Это ты нашел ее для меня. И сумел вовремя подсунуть.
— Положим, вас, мой господин, никто не заставлял пользоваться случаем, — возразил Эмери.
— Не заставлял, — покладисто согласился Талиессин. — Да и к чему отказываться? Гай — он не из таковских. Он даже своей подружке, Хейте, не всегда был верен. Знаешь об этом?
— Нет.
— Ну и не нужно… Расскажи об Уиде. — Талиессин придвинулся ближе и вдруг сделался простым и сердечным. — Какая она?
— Она любит лошадей, — сказал Эмери. — Любит вас.
— Это я и без тебя знаю.
— Она настоящая Эльсион Лакар, — сказал Эмери, чувствуя свою беспомощность. — Со мной она держалась как несносный тиран, с моим бывшим кучером — подружилась, точно они выросли на одной конюшне, а в вас она влюбилась с первого взгляда. Откуда мне знать, какая она!
— Вот и я не знаю, — сказал Талиессин. Он потянулся и встал. — Спасибо, — бросил он, уже уходя. — Спасибо, Эмери. Не Ренье.
…Вот, собственно, и все. Талиессин не выглядел счастливым, Уида не казалась уверенной в себе. Но у них может получиться. Все дело в ребенке. Каким он родится, как они воспримут это событие? Никогда нельзя предсказать заранее.
— Как ты думаешь, почему Аббана сделала это? — помолчав, сказал Ренье.
— Потому что она самонадеянная сука, — ответил брат, не задумываясь.
— Странно… Она ведь не была такой.
— Я много думал об этом, — признался Эмери, — и знаешь, к какому неутешительному выводу пришел?
— Разумеется, не знаю…
— Отчасти мы с тобой во всем этом виноваты, — выпалил Эмери.
— Мы? Мы-то каким боком?
— Мы предложили им нашу дружбу. Тогда, в Изиохоне. Ей и Гальену. Помнишь?
— Разумеется, помню; да что же из того?
— А потом уехали не простившись.
— Не было времени на прощания да разговоры. Они ведь где-то бродили той ночью, когда за нами явился Фоллон и велел срочно отбыть к дяде. Ты согласен, что времени у нас не было?
— Не важно, — отмахнулся Эмери. — Мы бросили их, как ненужное барахло. Возможно, это и сломало их.
— Ты говоришь ерунду! — возмутился Ренье. — Человека не может сломать такая мелочь! Ну, оставили их друзья, уехали не простившись… Так не в пустыне, без воды и палатки, мы их бросили! В благоустроенном городке, в двух днях пути до столицы, с едой и деньгами… Что тут такого?
— Возможно, их это оскорбило, — сказал Эмери.
