слышу о том, чтобы его сиятельство выписывал танцовщиков для своих шахтеров. Или что-то изменилось, а я об этом и не подозревал?
Софир молчал.
Гай взял его за руку.
— Тебе ведь нравятся мужчины, верно?
— Вряд ли это имеет отношение к делу, — пробормотал Софир. Но он уже понял, что пропал: от этого Гая исходило непобедимое обаяние. Хотелось рассказать парню все, довериться ему до конца. Даже если это закончится плохо. Даже если это вообще ничем не закончится.
— Бери свою спутницу и веди ее сюда, — сказал Гай. — Не бойся, мои люди и пальцем ее не тронут.
— Она, между прочим, была бы не против, если б и тронули. — Софир позволил себе улыбнуться. — Ты позволишь нам переночевать у вас в лагере?
— Забирайтесь оба в телегу. Поешьте, только ничего не берите с собой: у нас не так много припасов. Обещаешь не мародерствовать?
— Обещаю, — пробормотал Софир.
Гай засмеялся.
— Люди, которые меня обманывали, очень дурно закончили свои дни.
— Между прочим, мы можем отработать, — обиделся Софир.
— Я не хотел бы приучать моих ребят к продажной любви, — серьезно отозвался Гай, — хотя, конечно, рано или поздно это произойдет.
Софир раскрыл рот от удивления.
— Тебя беспокоят такие вещи?
— Меня многое беспокоит, — сказал Гай. Он легко поднялся с земли и ушел.
Ингалору случившееся удивило куда меньше, нежели ее друга.
— Такие вещи случаются время от времени, — сообщила она, сидя в телеге в полной темноте и заглатывая одну колбаску за другой.
— Тебя стошнит, — обеспокоился наконец Софир. Он не понимал, как такая хрупкая девушка может есть так много.
— Меня? — На миг она перестала чавкать. — Стошнит?
Ее глаза блеснули, их мерцание было заметно даже во мраке. Потом Ингалора задумалась.
— Может, ты и прав, — пробормотала она, откладывая седьмую по счету колбаску. Софир услышал, как она сладко зевнула. — Я опять хочу спать.
— Спи, — разрешил Софир.
Его и самого тянуло в сон. Голоса солдат звучали в отдалении, приглушенный смех и звук шагов убаюкивали: было на удивление хорошо. Как будто они уже возвратились в Изиохон и отдыхают на чердаке в «Тигровой крысе», где иной раз репетиции шли даже ночами, если Лебоверу посещало неурочное вдохновение.
Рассвет в отличие от ночи был колючим и холодным: в крепкий сон вторглись чужие голоса. Совсем близко от телеги топотала чья-то лошадь, и конские яблоки звучно падали на камень дороги.
Софир проснулся первым и поскорее положил ладонь на рот Ингалоре. Девушка пробудилась в следующее мгновение. Ее глаза расширились, горло напряглось, но крикнуть она не сумела: Софир вовремя принял меры к тому, чтобы этого не случилось.
— Закрой глаза и делай вид, будто спишь, — шепнул он ей в ухо.
— Кто здесь?
— По-моему, люди Вейенто.
— А ты говорил, будто нас не преследуют, — упрекнула она, как будто он был в этом виноват.
— Я ошибался.
Спустя несколько минут Ингалора оживилась снова.
— Положим, если дойдет до обыска, ты можешь сойти за солдата, — зашелестела она ему в ухо. — Если сильно постараешься и будешь энергично выражаться. А я? Меня они сразу раскусят.
— В отряде есть одна женщина, почему бы не быть двум? — тихо отозвался Софир. — Не шуми.
Голоса приблизились. Теперь беглецы ясно различали каждое слово.
— …Его сиятельство весьма заинтересован в поимке этих шпионов, — говорил всадник. — Мы предполагаем, что они могли пойти по этой дороге.
Хриплый бас отвечал:
— Сейчас разбужу Гая.
«Сиган, — подумал Софир. — Это тот, вчерашний, который здесь распоряжался. Интересно, почему он сам не отвечает на вопрос?»
Судя по всему, всадника также интересовала эта проблема, потому что он опять обратился к Сигану:
— А ты, лично ты — никого здесь не видел?
— Я спрошу Гая, — повторил Сиган.
— Я разговариваю сейчас не с Гаем, а с тобой.
— А я тебе отвечаю, что лично я никого не видел. У нас в отряде так не принято, чтобы рядовой говорил за командира, понял? Или у вас иначе?
— Послушай, что я тебе скажу, — настаивал всадник. — Мы ищем шпионов. Шпионом может оказаться человек совсем простого, звания, однако его ремесло делает его чрезвычайно важной персоной. И в таком деле, как поимка сбежавшего шпиона, важно любое свидетельство любого человека. Даже рядового. Потому что командир может не заметить того, что заметил рядовой.
Сиган хрипло расхохотался.
— Командир? — выкрикнул он. — Это наш-то командир может что-то не заметить? Ну, насмешил! Нет, господин хороший, наш командир не может не заметить чего-то, что заметил кто-то из нас, уж поверь мне на слово.
— Итак, ты положительно утверждаешь, что никаких посторонних лиц на дороге не видел? — Голос всадника стал жестким.
— Да, — сказал Сиган. — Пойду разбужу Гая.
Гай скоро явился. У Софира стало теплее на сердце, когда он услышал спокойный, ровный голос молодого человека:
— Кого вы здесь ищете? У меня в отряде нет никаких шпионов. Все они со мной с самого начала, и я поручусь за любого из них.
— Речь не идет о ком-либо из твоего отряда, любезный, — заговорил всадник с некоторой досадой. — Я спрашивал о посторонних. О незнакомцах. Возможно, вы встречали кого-то на дороге. Твои люди отказываются говорить со мной на эту тему. Чем ты их запугал?
— Я никого не запугивал, и они вовсе не отказываются говорить с тобой, — отвечал Гай. Софиру показалось, что он слышит, как тот улыбается. — Просто мы действительно никого не встречали. Мне жаль разочаровывать тебя.
— Подумай, подумай хорошенько, — настаивал человек герцога. — За них назначена хорошая награда.
— В чем же они провинились?
— Они шпионы. Большего я и сам не знаю. Тебе и твоим людям не будет нужды скитаться по дорогам и рисковать собой в кампаниях Ларренса, если ты расскажешь мне, встречались ли вам какие-нибудь странные личности. Его сиятельство Вейенто заплатит вам столько, что вы забудете нужду до конца дней своих. Поверь мне, герцог всегда держит слово. Уж такой он человек.
В тоне всадника проскользнуло искреннее восхищение.
Гай миролюбиво произнес:
— Опиши их, и я попытаюсь припомнить. Может быть, я кого-то и видел.
