цветочков, покрывала волосы Генувейфы: расчесать их не удалось, поэтому Ренье просто отрезал свалявшиеся пряди.
Талиессин смотрел на Ренье так, словно видел его впервые. Принц не казался Ренье ни отчужденным, ни равнодушным; он просто стал другим.
Дофина, дразнившего своих придворных, больше не существовало. Как, впрочем, не существовало и прежнего Ренье, преданного шута и большого приятеля живой куклы по имени Эйле.
Любовник королевы и ее соправитель. Между ними еще не возникло никаких отношений. Им все предстояло начинать заново, с чистого листа.
Ренье низко поклонился. Генувейфа, не сводя с королевы улыбающихся глаз, присела.
Лицо ее величества немного смягчилось при виде этой девушки. Королева приподняла руку.
— Говори, — обратилась она к Генувейфе.
Та обернулась к Ренье. Он кивнул ей:
— Выйди вперед и рассказывай все как есть.
— А! — обрадовалась Генувейфа. И выпалила: — Я хочу Знак Королевской Руки!
Она воззрилась на королеву сияющими глазами.
— Ваше величество, — вмешался Ренье, — мою приятельницу пытаются убить, потому что она узнала нечто о шпионах герцога Вейенто в Академии Коммарши.
Талиессин смотрел на Ренье с полным безразличием и молчал. Молчала и королева.
Ренье быстро пересказал то, что узнал от Генувейфы касательно похорон Алебранда.
— Что ж, — заметила королева, — Вейенто здесь, так что у нас будет возможность спросить его об этом. Он ведь не станет отрицать, что заслал в мою Академию пару своих шпионов?
— Нет, — сказал Ренье. — Отрицать это ему будет весьма затруднительно.
С этими словами он снял с пояса маленький охотничий рожок и дунул. Веселая мелодия наполнила зал, и в ответ на призыв высокие створки дверей распахнулись. Отряд из пяти дворцовых стражников втащил в зал упирающегося пленника, а последним вошел Эмери, одетый так же, как и его брат.
Королева вопросительно подняла брови.
Ренье поклонился наиболее изящным образом:
— Задайте эти вопросы госпоже Даланн, ваше величество. Уверен, вы получите удовлетворительные ответы.
Гномку тащили, надрываясь и пыхтя, два здоровенных сержанта. Даланн была связана толстой веревкой. Ее ручищи, поросшие густым рыжим волосом, все время шевелились: она не оставляла надежды освободиться. Глаза вылезали из орбит, на губах вскипала слюна.
Магистра наконец поставили перед королевой, и Даланн замерла, тяжело дыша и не сводя с ее величества мрачного взора.
Затем она заметила Ренье и изменилась в лице.
— Я ведь догадывалась, что вас все-таки двое! — прошипела она. — Ловкий трюк!
— Вы — магистр Академии? — спросила королева.
— Меня зовут Даланн. Я преподавала теоретическую и практическую эстетику, — пропыхтела гномка. — Неплохо преподавала, кстати говоря. Никто не жаловался.
— Вы шпионили для герцога в моей Академии? — продолжала королева.
— С чего ваше величество взяли, что я шпионила? — окрысилась Даланн.
Королева слегка покачала головой.
— Вы ведете себя как человек, которому нечего терять…
— Я веду себя как гном, а нам всегда нечего терять! — сказала Даланн.
— Ведь вы пытались убить эту девушку?
Даланн метнула взгляд на Генувейфу. Та присела в поклоне и улыбнулась.
— Мы не убийцы, — сказала магистр Даланн. — Впрочем, несчастный случай иногда бывает кстати… А что мне оставалось? Она забралась в гроб и увидела, во что превратился Алебранд… — Тут из светлых глаз Даланн выкатилась огромная слезища и, помедлив, размазалась по ее лицу.
Генувейфа испуганно подбежала к гномке и принялась вытирать ей лицо своей шалью. Та пыталась отворачиваться, но тщетно. У Генувейфы дрожали губы, она и сама готова была заплакать.
Ренье украдкой наблюдал за Талиессином. Принц чуть раздувал ноздри: было очевидно, что происходящее раздражает его. Но мать для чего-то хотела, чтобы он видел эту сцену, и он оставался на месте.
— Я желаю, чтобы магистр Даланн была водворена в одну из подземных комнат с прочной дверью, — сказала королева, махнув сержантам. — Благодарю вас за труды.
Когда Даланн уволокли и ее угрозы смолкли за дверью, Эмери приблизился к брату и остановился рядом. Королева обласкала их мимолетным взглядом, однако обратилась к Генувейфе:
— Подойди ко мне, милая.
Девушка подбежала и, подняв голову к владычице, улыбнулась ей. Медленно-медленно королева протянула к Генувейфе руку и приложила к ее щеке.
— Вот тебе мой Знак Королевской Руки, Генувейфа из Коммарши, — торжественным тоном возгласила королева. — Я даю его тебе в присутствии этих братьев, Ренье и Эмери, сыновей Оггуль, и в присутствии моего сына, который займет трон после меня.
— Значит, я — лучшая гробовщица в королевстве? — замирая, спросила Генувейфа.
— Это несомненно, — ответила королева. Она отняла ладонь от ее щеки, погладила ее по волосам и, наклонившись, поцеловала в макушку. — Ты хоронишь преступников и нищих, Генувейфа, а на самом деле ты достойна хоронить королей.
Глава двадцать первая
ТУРНИР И СКАЧКИ
Давно уже у ее величества не было такого превосходного настроения. Она выглядела невероятно юной: в простом девическом наряде, с волосами, заплетенными в толстую недлинную косу, перевитую лентами. Талиессин, не отходивший от матери в эти дни ни на шаг, напротив, казался намного старше своих лет: хмурый, погруженный в раздумья.
Большая кавалькада двигалась через всю столицу к воротам внешней городской стены — и дальше, через предместья и близлежащую деревню, на луга. Празднества в честь бракосочетания герцога Вейенто еще не закончились.
На нынешний день намечался грандиозный выезд на луга. Уже загодя на месте были разбиты разноцветные шелковые шатры. Готовились скачки с препятствиями, поединки на тренировочном оружии, бесконечная трапеза на свежем воздухе, «в духе сельской идиллии», а к вечеру — бал.
Молодая супруга Вейенто впервые должна была предстать сегодня перед обществом с открытым лицом, без покрывала, и всех мучило любопытство: какой она окажется.
Ни особенного разочарования, ни каких-либо восторгов, впрочем, ее внешность ни у кого не вызвала. «Обыкновенная молодая женщина», «симпатичная», «бывает хуже». Словом, ничего особенного. Будь Ибор счастлива в браке, она, возможно, предстала бы в более выгодном свете. Но ее отношения с Вейенто были построены на скучном расчете и в принципе сводились к той же формуле: «бывает хуже».
Рядом с лучезарной эльфийской королевой Ибор проигрывала безнадежно, и герцог Вейенто, молодой супруг, неожиданно понял, что его это удручает. Возможно, все дело в отсутствии волшебства, думал он. И это правильно. Правильно. Человек не должен любить эльфийку. Эльф не должен брать в жены простую женщину. От этого бывает много бед и несчастий.
И все равно он ощущал себя обделенным и, как ни странно, злился за это на свою кузину. Он сам был удивлен. Обычно его желание устранить королеву с пути было не чем иным, как простым стремлением занять королевский трон. Но сегодня к этому вполне законному стремлению примешивалось личное чувство.
В свите герцога ехали и Гальен с Аббаной. Она ловила каждый взгляд повелителя, направленный на
