Потом он вырезал из спины самую мясистую часть, отложил эти четыре ломтя в сторону, а все остальное мясо покромсал на небольшие кубики. Потом кинул один из мясных ломтей в рот и, неторопливо его пережевывая, занялся самым нудным, но необходимым делом: выжиманием сока.
Найл вкладывал кубик между плоскими сторонами лезвий, с силой их сжимал и позволял неторопливым мутным каплям медленно капать в специально сделанное в постели углубление.
После приложения хорошего усилия размочаленный кубик улетал в воду, а вместо него вкладывался другой. С хорошей трехкилограммовой рыбешки у правителя получалось почти пол-литра вонючей, противной на вкус, но почти несоленой жидкости. Для жителя пустыни это казалось не просто достаточно, а даже много питьевой воды.
Вот только хранить ее было негде, а пить неудобно. Закончив обработку тушки, Посланник становился на колени и выпивал жидкость из того углубления, в котором она накопилась.
Найл успел и напиться, и насытиться, и даже немного отдохнуть, прежде чем Лазун вернулся из своей «пробежки».
– Он пропал, – с тревогой отчитался восьмилапый. – Никаких следов, никто не откликается. Похоже, это и вправду акулы. Стая тут где-то ходит. Нужно народ собирать, на облаву.
Паук казался напуганным всерьез. Правителю стало ясно, что в ближайшие дни говорить о путешествии в сторону моря бесполезно. Да и опасно – что такое акулы, Найл пусть и теоретическое, но представление уже имел.
– Завтра всех созывать буду… – уверенности в тоне болотного жителя не ощущалось. Да оно и понятно: со стороны берега участок Лазуна отрезали от ближайших соседей мертвые купола Бегунка, со стороны моря – мертвые купола Хромоножки и облюбованный акульей стаей участок Чернуна.
– А что, других подходов к твоему участку нет?
– Нет, – признался Лазун.
Это означало одно: что они оказались в ловушке.
Княжна сидела перед открытым окном, смотрела в окно и большими глотками пила воду из большого бокала. На ночном небе холодно сверкали звезды, прохладный воздух неторопливо затекал в окно.
– Что ты беспокоишься? – попытался успокоить ее Найл. – Справедливость и сила на твоей стороне.
– Саманта собрала толпу каких-то оборванцев, обнищавших искателей приключений, бывших дезертиров, грабителей, убийц, сбежавших со своих родных мест от страха перед расплатой и подавшихся сюда, на новые земли, в надежде быстро разбогатеть. Раньше они боялись и сидели тихо. Теперь почуяли свой шанс и подняли головы. Их сотни две, не меньше. Ходят, бряцают мечами, пугают ремесленников. Требуют, чтобы те все явились на выборы. Саманта обещает обрушить на город всю мощь возмездия, если кто-то посмеет поднять руку на сторонников демократии и свободы. Приходится терпеть и сдерживать воинов.
– Ни за что не поверю, что ты так ничего и не предпринимаешь.
– Ну, почему? Эти нервные люди все чаще куда-то исчезают. Они уже начали бояться, ходят отрядами не меньше, чем по пять человек, но все равно пропадают. Саманта уже прибегала жаловаться и угрожать. Я ответила, что, судя по поведению, это больные люди и обращаться нужно к их лечащим врачам. Естественно, лечащих врачей могут знать только родственники, а у подобного отребья родственников просто не бывает.
– Да, выхватить человека из рядов целого отряда таким образом, чтобы ничего не заметил даже сосед – всегда считалось среди смертоносцев высшим проявлением лихости.
Ямисса вскочила, уронив на пол бокал, шарахнулась к стене:
– Найл? Ты здесь?
– Да, здесь. Ты меня слышишь? Княжна молчала, настороженно водя зрачками из стороны в сторону.
– Ямисса, милая моя, я здесь, я прямо перед тобой…
Его супруга вздохнула, подняла не разбившийся бокал, поставила его на стол, прямо сквозь мужа прошла в спальную, разделась и легла в постель. Найл присел рядом.
– Ямисса, Ямисса… Если бы ты могла меня услышать. Ведь я, в общем-то, не очень далеко. Десять дней пути на юг, вдоль побережья. Там есть заболоченный залив. Если забрать меня оттуда, то еще через десять дней я буду здесь.
Но княжна спала, зарывшись носом в подушку. Найлу даже становилось страшно, что она задохнется, и он порывался поправить ей голову – но сделать ничего не мог.
Найл открыл глаза, уже привычно поежился от холода и покосился за стену купола. Пару минут хлопал глазами, не очень осознавая происходящее, потом повернулся к сидящему на стене Лазуну:
– Сейчас что, ночь?
– День. – В эмоциях болотного жителя сквозило настоящее отчаяние.
– А где тогда свет?
– Нету.
– Но ведь колодец должен пропускать свет!
– Да.
– Ну и где он?!
– Закрылся.
– Что? – Правитель подскочил в своей постели и уперся взглядом в потолок. – Как закрылся?
– Полностью. На всю длину. И окантовку порвало.
– И что теперь делать?
– Ждать.
– Сколько?
– Два дня.
– А потом?
– Потом воздух кончится. У нас куполов мало, ждать негде. Если повезет, колодец откроется снова. Так часто бывает.
– А если не откроется?
– Тогда уходить нужно.
– Уходить? – только теперь до Посланника стал доходить истинный смысл произошедшего. Уходить «назад» им некуда. Там участок Бегунка с мертвыми куполами. В сторону Хромоножки они уже совались, а на последней дороге их ждут акулы. Через два дня им предстоит сделать выбор: задохнуться в куполах, или пойти к акулам на завтрак.
– Великая Богиня, – прошептал Найл. – Значит, мы погибли?
– Не шевелись, – посоветовал в ответ паук. – Так меньше воздуха уходит.
Некоторое время правитель молча лежал, глядя на мусорную кучу над головой, потом спросил:
– Чего мы ждем?
– Подвижка прошла, – пояснил болотный житель. – Одни колодцы закрываются, другие открываются. Нужно смотреть, вместо нашего неподалеку другой открыться может.
– А как это выглядит, когда колодец открывается? Ну, шум там какой-нибудь возникает, треск? Или еще чего?
– Просто в море вырастает столб света. Когда его увидишь, нужно сразу бросаться туда, и закреплять края. Иначе закрыться может.
– Понял, – кивнул Найл. – Просто лежать и ждать у моря света.
– Где мои копейщики?
– Они уже на кораблях. Утром будут здесь, – отчитался Дравиг.
– Я их встречу и сразу отправлю на дороги. Будут охранять караваны с продовольствием на пути в город и назад. Чтобы не пограбили под видом налога. Пока отдай приказ, чтобы подвоз задержали. Теперь Тройлек, – развернулась к советнику Ямисса.
– Да, княжна.
