'Бисмарк' взял западнее, серьезно усложнило ситуацию для англичан. Немецкие корабли были так далеко впереди, что запланированная Холландом атака на встречных курсах стала невозможной, теперь корабли сближались под тупым углом, и к тому же гораздо медленнее.
Ситуация ухудшилась ещё больше, когда 'Саффолк' в 03. 20 сообщил, что неприятель снова немного принял к западу, так что эскадры пошли почти параллельными курсами. Теперь 'Худ' долго мог быть уязвим для немецких снарядов.
В 4 часа неприятельская эскадра была всего в 20 милях к северо-западу, час спустя - в 15 милях. В 5. 10 Холланд объявил боевую тревогу. На 'Принце Уэльском' капитан Лич сообщил по трансляции, что встреча произойдет скорее всего в течение ближайшего получаса. Эсминцы, отставшие при развороте к югу, тщетно пытались догнать эскадру.
Наконец с мачты донесся пронзительный выкрик:
- Вижу неприятеля!
На мостике все перевели бинокли в ту сторону, куда показывал наблюдатель, туда же начали разворачиваться гигантские башни с 355-милиметровыми орудиями и командирская башня с дальномером.
Корабли противника были обнаружены на дистанции 17 миль, то есть слишком далеко для прицельного огня. Холланд приказал изменить курс на сорок градусов вправо.
Это было важной переменой - значит, 'Худ' и 'Принц Уэльский' сблизятся с неприятелем под таким острым углом, что не смогут вести огонь кормовыми башнями; как позднее выразился первый лорд адмиралтейства, 'это значило идти в бой с одной рукой'. Зато, как считал Холланд, уязвимая верхняя палуба 'Худа' гораздо меньше времени будет подставлена прицельному огню дальнобойных орудий противника.
Знак судьбы.
В 3. 00 радисты 'Принца Ойгена' перехватили первое за последние три часа донесение 'Саффолка' о продвижении немецких кораблей и передали его на 'Бисмарк'.
Лютьенс со своим штабом давно заметили, что после полуночи радиограммы с 'Норфолка' и 'Саффолка' не содержали сведений о положении немецких кораблей, а только собственные их скорость и курс, но качество связи было настолько высоким, что следовало полагать: британские корабли где-то поблизости.
Если бы Лютьенс понял, что крейсера потеряли его из виду, он наверняка бы ещё раз резко сменил курс, чтобы окончательно избавиться от преследователей.
...Где-то через час пост звукопеленгации доложил о двух идущих полным ходом кораблях, которые приближались откуда-то слева по курсу. С мостика велели проверить ситуацию носовым радиолокатором, но прибор ничего не обнаружил. И неудивительно: 'Худ' и 'Принц Уэльский' оставались ещё в 20 милях за горизонтом.
Справка:
Немецкому военно-морскому флоту удалось создать очень чувствительную гидроакустическую аппаратуру, носившую обозначение GHG. В Кригсмарине полагали, что англичанам тоже удалось создать подобные приборы, и потому, в частности, был отдан приказ, чтобы немецкие подводники после объявления боевой тревоги перемещались по отсекам лодок в одних носках - чтобы шуметь как можно меньше.
На 'Принце Ойгене' было около шестидесяти гидроакустических постов, и американский флот настолько заинтересовался этой аппаратурой, что после войны постарался заполучить именно этот корабль в качестве трофея. У атолла Бикини 'Принц Ойген' был уже без чутких подводных 'ушей'.
...Визуально приближение британских кораблей обнаружил офицер артиллерийский наводчик.
Загремел сигнал тревоги, на этот раз серией длинных звонков, которые предупреждали об опасности с моря.
Капитан Бринкман в мгновение ока оказался на мостике и отправил на 'Бисмарк' донесение о неприятеле. Знаток корабельных силуэтов Шмаленбах поспешил в артиллерийский наблюдательный пост на фок-мачте. Туда же спешил и Яспер из своей каюты под мостиком, и молодой офицер фон Матушка, который обслуживал дальномер, а впоследствии стал подводником. В машинном отделении главный механик капитан Гразер перевел машины и генераторы на боевой режим и проверил аварийное освещение. Со всего корабля на мостик поступали донесения о готовности к бою.
В артиллерийском НП дым в окулярах дальномера постепенно сменился видом мачт, мачты - надстройками, и становились все различимее и сами корабли.
- Ну как, что там такое? - спросил Яспер.
Шмаленбах на минуту задумался.
- Справа подлиннее и с крутым форштевнем. Слева - нечто явно современнее. - он ещё немного помолчал. - Думаю, что справа - 'Худ'.
Яспер громко рассмеялся.
- Ерунда! Это либо крейсер, либо миноносец.
- Готов спорить на бутылку шампанского, - настаивал Шмаленбах, - это 'Худ'.
- Идет, - согласился Яспер. - Зарядить фугасные гранаты с ударным взрывателем!
Такие снаряды были идеальным средством против легко бронированных крейсеров или эсминцев, поскольку взрывались на палубе и буквально сокрушали команду вражеских кораблей. Если бы Яспер поверил Шмаленбаху, он бы скомандовал зарядить бронебойные снаряды с замедлителем взрывателей, которые проникли бы сквозь палубу 'Худа' и взорвались внутри.
Знай Бринкман наверняка, что имеет дело с 'Худом' и 'Принцем Уэльским', он бы постарался избежать этой встречи, поскольку его инструкции однозначно запрещали крейсерам атаковать линкоры. Лютьенс нужного приказа не дал, поскольку на 'Бисмарке' все ещё не разобрались с опознанием британских кораблей. Начальник артиллерии фрегаттен-капитан Шнайдер считал оба встреченных корабля крейсерами.
Силуэты 'Бисмарка' и 'Принца Ойгена' были очень схожи. Холланд полагал, что головной вражеский корабль - несомненно, 'Бисмарк', и дал сигнал на 'Принц Уэльский': 'Приготовиться открыть огонь по головному.'
В орудийные башни всех четырех кораблей уже подали из подпалубных погребов первые снаряды и матерчатые картузы с порохом, и те уже покоились в стволах (орудия на 'Худе' и 'Бисмарке', со стволами в двадцать метров длиной, весили каждое по сто тонн). Замки орудий были заперты, горящие контрольные лампочки подтверждали, что все готово к стрельбе. Прислуга дальномеров склонилась к обрезиненным окулярам.
Справка:
Немецкие дальномеры были стереоскопическими, в них на основании надстройки фиксировалась золотая метка - 'вандермарк'. Британские дальномеры были бинокулярными - вражеские корабли в них представали в двух картинках, которые следовало совместить. Стереоскопические дальномеры были весьма эффективны при пристрелке; однако они были сложны в обслуживании и требовали чрезвычайного хладнокровия, которое трудно сохранить в бою. В английском флоте они так и не прижились.
...Расстояние, определенное как оптическими дальномерами, так и радиолокатором, передавалось в вычислители центрального поста, упрятанного глубоко под мостиком. Туда же поступали сведения о курсе и скорости хода, тех же параметрах противника, а также скорости ветра, плотности воздуха и скорости сближения. Вычислитель подавал в орудийные башни поток данных для наведения орудий.
Эскадры шли на встречных курсах в белесом рассвете, а небо постепенно розовело. На кораблях стояла тишина, ещё более подчеркнутая ожиданием неминуемого чудовищного грохота орудий. На мостике 'Худа' офицер начал вслух сообщать данные о сокращавшейся дистанции. Офицер-связист адмирала Холланда дал команду поднять флаг, сигнализирующий 'Принцу Уэльскому' приготовиться к стрельбе; адмирал Лютьенс приказал своему старшему связисту поднять флаг 'JD', дававший 'Принцу Ойгену' приказ огонь пока не открывать.
Когда дистанция сократилась до 13 миль, адмирал Холланд дал команду открыть огонь.
Орудия двух носовых башен издали убийственный грохот, густые, черные, удушающие клубы порохового дыма заставили закашляться и на миг ослепнуть, и четыре снаряда, каждый в тонну весом, вылетели из стволов со скоростью 2575 километров в час.
Бушу на 'Принце Ойгене' вспышки орудий 'Худа' показались размером с солнце. Яспер воскликнул:
- Черт, это не крейсер, это линкор!
Второй офицер-артиллерист, обер-лейтенант Албрехт, в тот же миг нечто подобное сказал и Шнайдеру.
Теперь настала очередь 'Принца Уэльского'. Эсмонд Найт на своем боевом посту был оглушен грохотом носовых орудий, натужно глотал воздух и от дыма просто ничего не видел. Когда дым рассеялся, он заметил, как вдоль корпуса 'Бисмарка', а потом и 'Принца Ойгена' пробежали оранжевые вспышки.
В тесной бронированной боевой рубке на мостике 'Бисмарка' Лютьенс приказ к открытию огня ещё не дал. Но на
