закопай его где-нибудь подальше!
– Ага, – сказал Хилле, и дверь за ним захлопнулась.
Второй пленник был еще жив. Норг и Тоддин привалили его к стене, чтобы Бьярни мог получше разглядеть его. Командир сунул факел в руки подвернувшемуся Синяке.
– Эй, кто там, посвети.
Пленник тяжело дышал. Его лицо было залито кровью и покрыто копотью. Но светлые глаза блестели лютой ненавистью. Бьярни поискал толмача и, не обнаружив, заорал, срывая голос:
– Синяка, черт бы тебя взял!
– Я здесь, – негромко сказал стоявший рядом Синяка.
Бьярни подскочил от неожиданности, однако довольно быстро взял себя в руки.
– Вечно шляешься неизвестно где, когда нужен, – сказал сердито и вдруг зевнул. – Устал я с вами, идиотами… Спроси этого ублюдка, сколько их и где они хранят оружие.
– Он не станет вам отвечать, – сказал Синяка. – Зачем зря тратить время? Шли бы лучше спать.
Бьярни поглядел на своего переводчика, и странная смесь раздражения и удивления мелькнула на грубом лице капитана.
– Ты себе не много стал позволять, а? – спросил он.
– Я сказал то, что думаю, – ответил юноша. – По-вашему, это много?
Бьярни вытащил пистолет и показал Синяке, что он заряжен.
– Я не собираюсь с тобой препираться. Если ты не будешь переводить ему мои вопросы, я пристрелю его на месте.
Синяка пожал плечами и обратился к пленнику.
– Это капитан Бьярни. Он спрашивает, сколько вас и где вы храните оружие.
– Будьте прокляты… – хрипло сказал окровавленный человек.
Бьярни, похоже, понял все без перевода.
– Там, в подвале, есть цепи, – сказал он, обращаясь к Норгу. – Не знаю уж, кого в них держали, но цепи хорошие, добротные, старые. Прикуешь его к стене. Веревки сними. А ты, – он повернулся к Синяке, – дашь ему воды. Не ровен час и этот сдохнет. Завтра поговорим. Остальным спать.
И затопал вверх, тяжело впечатывая каждый шаг в ступеньки.
Через полчаса Синяка спустился в подвал с кружкой воды и куском хлеба. В подвале было темно. Синяка вытащил из кармана огарок свечи, дунул на него, и во мраке затрепетал маленький огонек. Теперь Синяка мог разглядеть израненного человека, полулежавшего на каменном полу возле замшелой стены. Тяжелые цепи приковывали его к стене намертво. Одна свисала с обруча, охватывающего пояс, вторая держала руки.
Синяка поставил свечку на пол и присел рядом на корточки.
– Я принес вам воды, – сказал он. – А вот хлеб.
Цепи были такие тяжелые, что пленник с трудом мог двигать руками. Однако в хлеб впился с жадностью, а пил долго и шумно. Потом перевел дыхание и только тогда заглянул в освещенное слабым огоньком лицо Синяки. Смуглое, с ярко-синими глазами, оно было таким необычным, что пленник спросил:
– Ты кто такой?
Синяка не ответил. Врать ему не хотелось, говорить правду – тем более. Человек сказал:
– Ведь ты здешний, ахенский. Я угадал?
На этот раз Синяка отозвался:
– Верно.
– Мое имя Демер, – неожиданно сказал пленнник. – Когда твои хозяева меня убьют, запиши его где- нибудь…
– Они мне не хозяева, – тихонько сказал Синяка.
Демер пристальнее вгляделся в поношенную одежду Синяки, скользнул взглядом по худым рукам и собрался было пожать плечами, но цепь помешала. Он устало привалился к стене головой. Синяка вдруг увидел, что он уже не молод.
– А кем вы были до осады, господин Демер? – спросил Синяка. Он думал, что Демер не станет ему отвечать, но тот отозвался сразу же:
– Купцом третьей гильдии.
– Значит, вы были богатым человеком?
– Можно считать, что так.
– Я всегда завидовал богатым, – признался Синяка.
– Почему? – равнодушно спросил Демер.
– Можно спать, сколько угодно, не нужно все время думать о еде, отдыхай, сколько влезет… – начал перечислять Синяка. – Есть время научиться читать, можно покупать красивые вещи…
