подкашивала лихорадка, то с больным не церемонились. Рассуждали просто: на корабле тесно, демону болезни ничего не стоит перебраться в тела остальных и уничтожить весь отряд. Потому изгоняли супостата быстрым и действенным методом, не требующим особой смекалки. В начале похода Бьярни безжалостно выбросил за борт двух заболевших горячкой.
Хильзен и сам знал, что правильнее всего было бы сейчас поступить согласно обычаю, а именно: прирезать Синяку и закопать подальше от жилья. Имей парнишка в Ахене родню, можно было бы отвезти его к этой родне, пускай выхаживают, коли не боятся. Но Хильзену хорошо было известно, что никакой родни у Синяки нет.
– Ты что, болен? – на всякий случай спросил Хильзен, хотя и так было ясно.
Синяка непонимающе смотрел куда-то вбок. Его била крупная дрожь, и он хрипло дышал. Хильзен почесал нос и выругался, но эти меры не помогли. Тогда он оттащил Синяку в сторону, загородив его от посторонних взглядов доспехами, чтобы никто ненароком не проведал о хвори, покуда Хильзен не примет посильного решения.
И вот теперь юный граф был мрачнее тучи.
Неожиданно он встрепенулся.
Сильно топая, по лестнице поднимался Норг, который что-то энергично жевал на ходу и был до противного здоров, свеж и румян. Хильзен посмотрел на него с неодобрением.
– Что ты опять ешь? – спросил он. – Воруешь из котла?
– Отнюдь, – победоносно заявил Норг. – Клянусь кудрями Ран, меня угостили.
Он вынул из кармана еще один пирожок и аппетитно зачавкал. От него пахло кислой капустой.
– За последнее время ты сильно растолстел, Норг, – сказал Хильзен.
– Возможно, – рассеянно согласился Норг.
– Идем, ты мне очень нужен, – произнес Хильзен.
– Одо фон Хильзен, тебе известно о том, что ты кровавый пес? Сейчас я так обожрался, что ты побьешь меня одной левой.
– Я в любом случае побил бы тебя одной левой, – фыркнул «кровавый пес», откровенно польщенный. – Идем. Дело сугубо мирное.
Норг был заинтригован. Хильзен и «сугубо мирное дело» в его представлении слабо вязались. Граф даже барышню себе выбрал – ого-го! Желтоволосой чертовке только бы шпагой махать. Интересно, если Хильзен на ней женится, у них останется время делать детей?
Хильзен повернулся на каблуках и направился к доспеху. Норг слегка вытянул шею, словно пытаясь разглядеть что-то за плечом друга.
– Отодвинь этого урода, – сказал Хильзен, указывая на плоскостопый доспех.
Любопытство Норга достигло апогея. Он двинул доспех плечом, и металлические пластины с грохотом рассыпались.
На полу возле печки лежал Синяка.
– И это все? – спросил Норг, не веря своим глазам. Попасться на такую простую удочку! На его физиономии проступило горькое разочарование.
– Да, – сказал Хильзен. – По-моему, этого больше, чем достаточно.
Норг наклонился над Синякой, взял его за волосы и обратил к себе смуглое лицо с воспаленными веками и пересохшими губами. Затем вытер руки об одежду и пристально посмотрел на Хильзена.
– Что это с ним?
– Жаль парня, – хмуро сказал Хильзен.
– Жаль – не жаль, – пробормотал Норг в растерянности, – но он-то один, а нас-то много… – Он немного поразмыслил и добавил: – Хотя лично мне это не нравится. Одно дело – в бою кого-нибудь…
Он пожал тяжелыми плечами и шумно вздохнул. Его хорошее настроение начинало улетучиваться.
– И котлы он всегда чистил, – сказал Норг, растравляя себя еще больше.
Вообще-то Завоеватели были людьми агрессивными и неуступчивыми, и синякина привычка безропотно делать любую грязную работу вызывала у них раздражение. Не могли они уважать такого человека. Но с другой стороны, это было очень кстати, ибо лень – одна из основных добродетелей истинного воина, а чистить котлы иногда все-таки надо.
Хильзен сказал рассеянно, все еще думая о главном:
– А ты знаешь, что он был тогда у форта?
– Да ну! – поразился Норг. – А я думал, что мы всех перебили… – Он взглянул на Синяку с новым интересом. – То-то он мне всегда нравился.
Синяка передвинулся на полу и прижался спиной к остывшей печке. Потом он попытался встать, но зашатался и рухнул на пол. Норг вспомнил о недожеванном пирожке, который оставался у него за щекой, и энергично задвигал челюстью.
– Ну так что будем делать? – спросил он с набитым ртом.
Синяка снова сел на полу и тупо попытался улыбнуться. Губа у него треснула, и на подбородок сползла капелька крови. Хильзен ощутил острое желание послать все в хель, к чертовой бабушке, и напиться. Бьярни на его месте вообще бы думать не стал.
– Ну вот что, – сказал, наконец, Хильзен. – Его нужно убрать отсюда. Да прекрати ты жевать! – рявкнул он на Норга.
