– Не говори о нем.
– Почему? – Эоган хмыкнул. – Ты упорно продолжает считать, что Аэйт тебя предал? Правда, я в это не верю. Но будь у тебя в душе поменьше горечи, ты никогда бы не согласился принять помощь из моих рук. Ты не встал бы во главе сильного воинского союза и не смог бы, в конце концов, принести на эти земли мир. Ты же упрям и тупоголов, как все варвары… Ты предпочел бы участь раба и сгинул в безвестности.
– Ты прав, – просто сказал Мела.
Он уже знал то, что в поселке было известно каждому: кузнец никогда не ошибался.
Костер уже догорел, но они все еще сидели и глядели на угли, думая каждый о своем.
День ото дня Эоган и Мела все больше и больше сближались. Хмурый, молчаливый, Мела был намного умнее Гатала, и кузнецу было куда проще с ним. Они почти подружились – насколько оба они, замкнутые, одинокие – были способны на подобное. С Мелой не нужно было лишних слов, и Эогану это нравилось.
Неожиданно до их слуха донесся еле слышный шорох. Эоган резко обернулся, но никого не увидел. Однако Мела успел заметить, как мимо скользнула тень.
Кто-то из морастов беззвучно крался по лагерю. Ни один часовой не разглядел невидимого лазутчика, но, в отличие от своих часовых, Мела хорошо различал невысокую гибкую фигуру молодого воина. Он опустил капюшон на лицо, взял в руки меч и бросился навстречу тени. Безошибочно направив острие невидимке в грудь, он негромко сказал:
– Руки за голову.
Тень повиновалась. Теперь она четко вырисовывалась на фоне черных листьев.
Мела сделал повелительный жест.
– А теперь иди ко мне.
По-прежнему держа меч приставленным к груди своего пленника, он отступил на шаг. Тень послушно следовала за ним.
Когда они приблизились к костру, Мела опустил меч.
Хмуря длинные черные брови, перед ним стояла Фрат.
В ее облике произошли разительные перемены. Теперь Эоган, пожалуй, сочтет его лжецом: та гордая воительница с красными стрелами в волосах, что стояла по левую руку от Фарзоя, исчезла бесследно. Две косы без лент и украшений, простое платье в пятнах золы, холщовая сумка через плечо. У нее не было оружия. Она выглядела усталой и голодной.
– Зачем ты пришла сюда, девушка? – спросил он тихо.
Запавшие глаза Фрат смотрели на него равнодушно.
– Моя госпожа велела мне найти Эохайда.
Мела ожидал какого угодно ответа, только не такого. Поначалу он даже не поверил своим ушам.
– Твоя госпожа? – вырвалось у него. – Да что такое творится на берегах Элизабет? С каких это пор морасты обращают в рабство друг друга?
– Если ты можешь, окажи мне милость, – спокойным тоном ответила девушка, – помоги найти Эохайда.
– Я Эохайд, – сказал Мела. – Садись и поешь.
Фрат уселась, взяла кусок мяса и кусок хлеба и принялась жадно глотать, почти не жуя. Она и вправду была очень голодна.
– Что же это твоя госпожа тебя совсем не кормит? – не выдержал Мела.
– У нас мало еды, – сказала Фрат. – Я отдаю ей свое. Она не знает.
Девушка еле заметно улыбнулась.
– Как ее имя?
Мела почти кричал.
Эоган, безмолвно сидевший рядом, поднял голову, и под его сердитым взглядом Мела замолчал. Он едва не выдал себя. Если Фарзой узнает, кто скрывается под именем Эохайда, мира на этом берегу Элизабет не будет еще очень долго.
Но девушка не заметила его смятения. Она прожевала кусок и ответила:
– Ее имя Асантао.
– Кто она такая? – спросил Мела, и Фрат ответила хорошо известной ему формулой:
– Она видит.
– Это та красивая женщина со знаками солнца на лбу, которая стояла сегодня рядом с вашим вождем? – вмешался Эоган.
– Правильно говоришь.
Фрат с грустью посмотрела на кусок мяса, который держала в руке, потом выковыряла в краюхе углубление и спрятала мясо в хлеб. Для Асантао, подумал Мела. Отважная, любящая душа – Фрат. И его кольнуло сожаление о той жизни, которую он мог бы прожить, если бы не младший брат.
– Как же случилось, что Асантао стала твоей госпожой? – спросил он уже намного спокойнее.
– Я совершила недозволенное, – объяснила Фрат. – Был один воин. Он должен был умереть, потому что
