вернувшись к нему? Ты не понимаешь, каково мне это пережить.
– Я понимаю. И я знаю, каково
– Еще не поздно.
– О Майкл, послушай, что ты говоришь. Посмотри на нас обоих.
Она подходит к зеркалу. Отражение в зеркале возвращает их к реальности. Майкл чувствует, как из него улетучивается воинственный дух. Из него как будто вынули запал.
Она приближается к нему, чтобы обнять его, но теперь он стоит в ее объятиях скованный, злой и неуспокоенный.
– Ты не думаешь головой, милый, – говорит она.
– Нет, конечно, – отвечает он. – Я думаю сердцем.
Но при этом старательно избегает смотреть в зеркало.
Он касается ее губ легким поцелуем и уходит к себе в номер.
Они стоят у парапета набережной и смотрят на море. Майкл наконец чувствует, что к нему возвращаются знакомые ощущения. Что-то есть в воздухе – его температуре и запахе. Он пахнет солью. И еще ветер так знакомо надувает рубашку. И линия горизонта – там, где океан встречается с небом, – тоже знакома. Сорок лет не могут этого изменить. Может, даже тысяча лет не изменит этого. Он начинает ценить вещи, которые не меняются.
– Здесь ты стояла, когда он делал тебе предложение, так ведь?
– Нет, это было на вокзале.
– Я говорю про Эндрю.
Она поворачивается к нему лицом, и он замечает, как знакомо треплет ветер ее волосы.
Он достает сигарету и прикуривает, прикрывая пламя рукой. Глубоко затянувшись, он немного успокоился.
– Откуда ты знаешь, где Эндрю сделал мне предложение?
– Я был там.
Она молча смотрит на волны.
– Я это знала. Я чувствовала. До того момента, пока мы не поженились. Потом я уже больше не ощущала твоего присутствия.
– Я оставался здесь до тех пор, пока мой младший брат не попал в армию. Тогда я рассудил, что ему я нужен больше, чем тебе. Где сейчас Эндрю, ты не знаешь?
– Не знаю. Он мне не сказал.
– А что, если он тоже приехал сюда?
– Вполне мог. Он любит рыбачить в открытом море. Он не может без этого.
– Значит, он может быть в одной из тех лодок.
Он показывает на кажущиеся точками лодки, что маячат далеко в море. Лиц рыбаков, конечно, не разглядеть.
– Не исключено. Майкл! Постарайся не ожесточиться, как Уолтер.
– Почему ты говоришь об этом?
– Ты был таким беспечным и добродушным юношей, когда я встретила тебя. Успокойся. Мне неприятно видеть, как ты утрачиваешь свойственную тебе доброту. Уолтера нет, и мы не в силах этого изменить. Майкл живет. У него своя жизнь. Я бы не хотела, чтобы он прожил ее в злобе. Не стоит перенимать и его дурные привычки, – добавляет она, указывая на сигарету.
Он обрушивается на нее с гневной тирадой, зная, что его реакция неправильная, полностью противоположная тому, о чем она только что просила. Знает, что лишь подтверждает ее правоту.
Он сам чувствует, как каменеет его лицо.
– Не думаю, что ты вправе давать мне советы. Потому что ты не знаешь, что он чувствует.
– Верно. Этого я не знаю.
– Никогда больше не говори мне, что я ошибаюсь в своих чувствах. Я имею право на его чувства.
– Хорошо, – говорит она. – Я признаю свою ошибку.
Глава двадцать шестая
Эндрю
Эндрю стоит у борта катера, широко расставив ноги, чтобы противостоять качке, и снова и снова закидывает удочку.
Он бросает тяжелый взгляд в сторону берега, пытаясь определить то место, где они стояли в тот вечер, когда он сделал Мэри Энн предложение. Отчасти поэтому он вернулся сюда. Рыбалка – хороший повод для того, чтобы оправдать поездку, но это место на набережной имеет особое значение. Иногда он скучает по нему.
Несколько парочек стоят на набережной у парапета, но издалека лиц не разглядеть.
Ему интересно, догадываются ли они о том, что стоят на священной земле. И знают ли о том, что к ней надо относиться с уважением. Скорее всего, что нет, думает он.
Его глаза воспалены, веки опухли и покраснели. Он то и дело клюет носом от усталости. Заметно, что он толком не спал вот уже несколько дней.
Полусонный, он чувствует, как от поклевки конвульсивно дергается снасть. Открывая глаза, он видит рядом с собой человека, крепко сжимающего его удилище.
– Вы чуть не упустили удочку, мистер. Что, наглотались таблеток от морской болезни?
Эндрю отходит на корму и, присев на скамью, закрывает измученные глаза.
Он просто устал. Беда в том, что ему не удалось поспать. Все это ерунда про морскую болезнь – у него никогда в жизни ее не было. Это Уолтер блевал всю дорогу от Сан-Диего до Гуадал-канала. А Эндрю чувствовал себя прекрасно.
Едва расслабившись, он проваливается в сон, и рядом с ним на скамье оказывается Уолтер.
На нем белые парусиновые брюки, белая рубашка с коротким рукавом, в зубах сигарета «Лакки». Набриолиненные волосы гладко зачесаны назад.
– Нет, пожалуйста, – произносит Эндрю, чувствуя, что голос звучит слишком слабо, но не в силах это изменить. – Никаких снов. Я большее не вынесу. Что я должен сделать, чтобы избавиться от них?
– Будь взрослым и храбрым. Встреться еще раз с этим парнем.
– Со Стибом?
– Именно.
– И что ему сказать?
– Сам поймешь.
– Хорошо, тогда вот вопрос для тебя. Если этот Стиб знает так много, почему тогда он считает, что кошку миссис Макгерди звали Энджел?
– Потому что ее действительно так звали.
– Нет, ее звали Генриетта.
– Опять ты ошибся, старик. Ее звали Энджел.
– Ты сам при жизни ни черта не помнил, почему же я должен верить тебе на слово?
Уолтер ухмыляется и тушит окурок каблуком.
– Послушай, Эндрю. Я тебе когда-нибудь врал?
Он трясет Эндрю за плечо, и тот просыпается. Эндрю открывает глаза и видит, что его трясет палубный матрос.
– Мы уже на подходе, сэр.
– О. Да, конечно.
Стоя в очереди к трапу, он, как ему кажется видит на причале Мэри Энн. Но катер еще довольно далеко, так что нельзя сказать наверняка. С ней под руку прогуливается молодой человек, сильно смахивающий на Майкла Стиба.
Он сильно прищуривается, прогоняя остатки сна. Когда он вновь смотрит на берег, парочки уже не видно – видимо, они смешались с толпой. Или, что более вероятно, их и вовсе там не было.
«Прекрасно, – думает он, – теперь у меня еще и галлюцинации».
