ней, но, вы знаете, это щекотливая ситуация.
Спустя какое-то время я поднимаюсь и иду к реке помыть свою посуду. Пока я это делаю, я почему-то оглядываюсь через плечо, сам не знаю зачем.
Эндрю вытаскивает что-то из своей каски и показывает Джею. Обычно в касках ребята хранят самые дорогие сердцу фото. Скажем, матери или девушки. Обычно – девушки. Раньше я пару раз замечал, что у Эндрю в каске тоже что-то лежит, но он никогда мне об этом не рассказывает. Если он держит там фотографию своей матери, тогда почему делать из этого секрет?
Я возвращаюсь, беру каску Эндрю и начинаю ее трясти.
Черт бы меня побрал, если там не фотография Мэри Энн. Вырезанная из школьного фотоальбома. Что еще хуже, это не групповой снимок. А тот, что сделан на выпускном балу. На Мэри Энн браслет, который я ей подарил. Самое ужасное вот в чем: на этом фото был и я. Он вырезал меня ножницами. Я даже вижу часть моей руки, оставшейся на фото.
Я поднимаю глаза, и передо мной возникает фигура Эндрю. Можно было бы по-разному повести себя в подобной ситуации. Он мог бы обратить это в шутку или сделать вид, будто ничего особенного не произошло. Но нет, это же Эндрю, вы понимаете? Он намерен драться со мной. У него такое выражение лица, будто минуту назад эта девушка была в его объятиях, а я ее украл, и он готов растерзать меня, лишь бы вернуть ее обратно.
Одна досада: она дома, за тридевять земель. И я держу в руках лишь клочок бумаги. Но он готов драться даже за него.
А что же я? Я не на шутку раздражен. Мне все это порядком надоело. Я понимаю, что история эта тянется давно, но сейчас ситуация явно выходит из-под контроля.
– Надо же, Эндрю, – говорю я. – Какую милую девушку ты прячешь в своей шапке. Только рот одна проблема.
– Да, кто-то же должен был подумать о ней. – Он не то чтобы орет, но остальные ребята начинают поглядывать на нас. – Кому-то она должна быть не безразлична настолько, чтобы взять на войну ее фотографию. – Он поворачивается к Джею. Тот уже на ногах, готовый разнимать нас в случае потасовки. Эндрю обращается к Джею и ко всем, кто сейчас с интересом наблюдает за нами. – Уолтер хранит в своей каске фотографию вкуснейшего лимонного пирога. Попросите как-нибудь показать ее.
Какое-то время все молчат, и я понимаю, что нас слушают.
– Эндрю, – говорю я ему, – ты можешь нести все, что угодно, лишь бы выставить меня мерзавцем, но я лично не ношу при себе фотографий чужих девушек.
Вы, наверное, подумаете, что я выступил не слишком удачно. Вы правы. Действительно, я повел себя некрасиво. Но я молод. Я жив. И если меня разозлить, я могу дать сдачи, как любой нормальный парень.
И в довершение всего я оставляю фотографию Мэри Энн у себя. Прячу ее в нагрудный карман своей гимнастерки.
Для Эндрю это слишком. Это последняя капля. Он бросается на меня, но Джей успевает задержать его. Он что-то говорит ему на ухо успокаивая, но при этом держит крепко – Эндрю пытается время от времени высвободиться, чтобы добраться до меня.
Джей говорит:
– Послушай, дружище. Здесь и так полно врагов. Мы воюем с немцами, итальянцами, япошками, а если еще начнем воевать друг с другом, что получится?
Эндрю кивает, и Джей отпускает его. Он просто уходит.
Джей подходит ко мне и хлопает по руке.
– Надо же, а я-то думал, что вы друзья не разлей вода.
– Да, я тоже так думал.
– Похоже, это осложняет дело, если он влюблен в твою девушку.
Вот. Видите, как легко все объяснить? Оказывается, любому человеку все понятно.
В ту ночь я Эндрю больше не видел. Мы встречаемся утром и делаем вид, что ничего не произошло. Как будто начинаем все сначала.
Но какой-то осадок остается. После этого мы более внимательно друг за другом наблюдаем. И храним свои талисманы ближе к сердцу.
Джей погибает утром от пули, которая, как я был уверен, предназначалась Эндрю. Я встречаю минометный обстрел с фотографией Мэри Энн в на грудном кармане, и она сохраняется в весьма приличном состоянии. Немного помятая, но все-таки целая.
Я так и не отдал ее Эндрю. Через несколько недель я погибаю с фотографией в кармане. Ее потом упакуют вместе с другими личными вещами и отправят в Оушн-сити вместе с тем, что от меня осталось.
Если это считать победой, так только пирровой.
Глава двадцать восьмая
Майкл
Они останавливаются у цветочного магазина в центре города, покупают букет из разных цветов. Потом долго едут в автобусе. От автобусной остановки до кладбища нужно пройти еще полмили.
Они идут медленно, словно любовники, которым некуда спешить.
Цветы держит Майкл. Они проходят в ворота, потом бредут меж аккуратных рядов могил.
– Это там? – спрашивает Майкл. – Где похоронены солдаты?
– Да. Второй ряд.
Он обнимает ее за плечи, она держится за его талию. Он слегка прижимает ее к себе и целует в висок. Она улыбается.
«Все так просто. И легко, – думает он. – Почему мы не могли быть такими раньше?»
Наконец они находят то, что искали, ради чего сюда пришли.
– Боже! – восклицает он, когда видит это. У него куда-то проваливаются все внутренности, как это бывает, когда катаешься на американских горках. Он пытается успокоиться. Он не ожидал такой сильной реакции. – Господи, это действительно странно.
– Можешь описать?
– Черт возьми, нет. Вот это да.
– Может быть, тебе лучше присесть.
Он опускается на колени прямо на траву перед могилой, и головки цветов склоняются к земле.
– «Уолтер М. Кроули. 1921–1942». Мэтью? Так звали моего отца?
– Очень хорошо.
– Где мой отец? Он умер?
– Да, много лет назад.
– О.
Она становится на колени за его спиной, приклоняя голову ему на спину. Он кладет ее руки себе на плечи – теперь она сзади обнимает его.
– Я приходила сюда каждый год, пока мы не переехали. В твой день рождения. – Она целует его за ухом. – Положи цветы.
– Нет, ты положи. Иначе это будет выглядеть нелепо.
Она наклоняется вместе с ним и кладет цветы на надгробье.
– Я всегда с тобой разговаривала. Каждый раз, когда приходила.
– И что ты говорила?
– Просто рассказывала о том, что происходило с тех пор, как тебя не стало. Говорила, что люблю тебя. Ну, и все такое.
– И
Он слышит, как становится сбивчивым ее дыхание.
– Было и плохое, и хорошее.
– Например.
– Иди сюда, – говорит она.
Они оба встают и идут, взявшись за руки, в дальний угол кладбища. Она уверенно ведет его по
