Он понимает, что ему нужно выспаться. Он понимает, что дальше так продолжаться не может.
Уже в своем номере в мотеле, часов в восемь вечера, Эндрю во сне пробирается через джунгли. Уолтер следует за ним.
– Уит! – кричит вдруг Уолтер. – Крокодил! И бросается на Эндрю сзади. Эндрю прыжком разворачивается с ружьем наизготовку, и Уолтер заливается смехом. Следом за ним начинают хохотать остальные ребята из отряда.
Эндрю стоит в грязи, сжимая в руке ружье, чувствуя, как успокаивается сердцебиение. Он слышит дружный хохот ребят. И думает, что, наверное, краснеет. Он не находит это смешным – подшутить над приятелем, напутав его крокодилом. И меньше всего он ожидал такой злой шутки от Уолтера.
– В чем дело, Уит, – спрашивает Оскар, – шуток не понимаешь?
Смотря какая шутка, мысленно отвечает он. Но решает идти вперед, смирив гордыню. Впрочем, разве у него есть выбор? Тяжелый осадок остается, он давит на диафрагму желудка, словно кусок пищи, который никак не переварится.
И поскольку шутка исходила от Уолтера, он понимает, что обида не скоро забудется.
Преодолев нескончаемую тяжелую милю, они выходят на сухую землю и слышат первые выстрелы. Неожиданные выстрелы. Именно в тот день, когда никто не ожидал попасть в боевую ситуацию, отряд оказывается под вражеским обстрелом. И это притом, что враг, как считалось, покинул остров.
Эндрю оборачивается и видит нацеленный в голову Уолтера браунинг.
Вылетает пуля.
«Подожди!» – выкрикивает Уолтер, поднимая руку. Пуля зависает в воздухе на полпути к цели.
Уолтер улыбается, глядя на Эндрю. Улыбка у него странная, неестественная.
– Оттолкни меня, – говорит он.
Пуля ждет.
– Что?
– Ты как раз рядом, Эндрю. Оттолкни меня.
– Я…
– Пять-четыре-три-два-один. Слишком поздно.
Пуля возобновляет свой полет, и Эндрю окатывает теплой волной, в которой смешались кровь и кости. Он отпрыгивает, падая на живот.
– Здорово. Отличная реакция, – произносит Уолтер. Он распластан на спине, в грязи. Голова разможжена так, что цела лишь ее половина, но губы еще шевелятся. И он еще смотрит на Эндрю и говорит с ним. – Где были твои рефлексы еще секунду назад?
Эндрю кричит, рвет на себе волосы.
– Я больше не могу. Я не выдержу. Что я должен сделать, чтобы это прекратилось?
– Я уже сказал тебе, дружище.
– А если я увижусь с ним? Тогда это кончится?
– Это кончится, как только ты примешь решение.
– Хорошо. Я поеду к нему.
Уолтер поднимается с земли, встает на ноги. Его голова возвращается в первоначальное состояние. Он цел и невредим.
– Ты сделал правильный выбор, дружище.
И он жмет Эндрю руку.
Почти три дня Эндрю не выходит из своего номера в мотеле, отсыпается. Время от времени он встает, чтобы поесть, выкурить сигарету, принять душ.
Он считает, что все происходящее, – игра воспаленного воображения, но теперь с этим покончено. Был стресс, но он прошел. Все в прошлом.
Так что ехать к Стибу совсем не обязательно.
Когда он в очередной раз засыпает, ему снится, что он в школьном спортзале, у него командная тренировка по борьбе. Он не видит своего соперника.
И тут же оказывается поверженным, раздается свисток судьи, но ему не дают встать. Рука остается прижатой к полу, и он чувствует на себе тяжесть противника.
– Слезь с меня, черт бы тебя побрал, – говорит он. – Поединок окончен.
И слышит голос Уолтера, который шепчет ему прямо в ухо.
– Тебе не скрыться от меня, дружище. Где ты – там и я.
Он просыпается, стирая пот со лба.
– Хорошо! – кричит он пустой комнате. – Хорошо, я поеду.
Глава двадцать седьмая
Уолтер
Вот и прекрасно. Теперь, как говорится, мы приближаемся к развязке.
Я искренне верю в то, что жизнь и я сломили сопротивление Эндрю, теперь он наконец-то отправится в путь и выслушает того парня. Во всяком случае, постарается. Это лишь начало. В нем еще упрямства хоть отбавляй, и оно будет мешать ему, но, по крайней мере, он сделает первый шаг.
Я же надеюсь лишь на то, что не потеряю вашего уважения из-за своей тактики.
В самом деле, поставьте себя на мое место. Я имею в виду, когда вы мертвы и можете являться своим близким только во сне, что вам остается?
Я отношусь к Эндрю без предубеждения, но никому не позволю обижать его. Я всегда настаивал на том, чтобы с ним обращались достойно.
В голову приходят лишь два исключения из правила. Однажды я сказал ему кое-что неприятное в лагере, во время ночлега, а вскоре после того нелепо пошутил с ним насчет крокодила. Но об этом он уже забыл. По крайней мере, до того сна, но даже и после него он мог быть уверен, что подобное больше не повторится.
На самом деле та шутка – не в моем вкусе. Я вообще не насмешник. Никогда им не был.
Просто меня вдруг все это стало доставать. У меня появилось ощущение, будто мое присутствие его раздражает. Я пытаюсь быть ему другом, он пытается быть другом мне, но проходит время, и он опять наступает мне на горло. Видимо, что-то во мне неизменно напоминает ему про Мэри Энн. Другой причины я не вижу.
Я ведь не слепой. Я знаю, что может сделать с человеком любовь, пусть даже меня это не коснулось.
Насколько я помню, свою безобидную агрессивность я проявлял лишь по этому поводу.
Я был обижен.
Представьте, что дружба оказалась под угрозой из-за женщины. Если любовь ставит непременным условием поломать дружбу – пожалуйста, принимайте это условие. Но лично я не стану.
Что до эпизода с крокодилом, так он забыл о нем тотчас же. Потому что уже через пятнадцать минут все кончилось. Что бы вам больше запомнилось? Как вашему другу размозжили голову или как он подшутил над вами, прикинувшись крокодилом?
Кстати, это самый быстрый и эффективный способ забыть обиду. Иногда наши словесные баталии и эмоции оказываются полной ерундой, потому что жизнь сама расставляет все по местам. И если вы в чем-то похожи на меня, вас Такое положение дел устроит. В каком-то смысле я даже доволен тем, что все закончилось там, пока наши отношения не приняли уродливую форму. Как бы я ни любил Эндрю, какими бы хорошими друзьями мы ни были, но все шло к этому.
Позвольте, я приведу один пример, и вам станет ясно, что я имею в виду. Речь пойдет о малоприятном инциденте, о котором я упомянул несколько раньше.
Сначала о том, где мы находимся.
Мы в лагере, в паре миль от горы. Сгущаются сумерки, и мы только что отужинали. Мы с Эндрю сидим вместе с Джеем, болтаем о еде. Настоящей еде. Которую уже давно не видим.
Мы – три мушкетера. Бобби уже погиб.
Потом Джей начинает рассказывать о своей девушке. Он часто о ней говорит. Особенно любит говорить о ней в нашем присутствии, потому что мы всегда его слушаем. В отличие от других ребят мы не обрываем его на полуслове. Я не люблю так подолгу рассказывать о Мэри Энн. Эндрю было бы приятно поговорить о
