36
В больнице мне рассказали о презервативах, но было уже поздно. За несколько месяцев до моей выписки все говорили о СПИДе, о группах риска, и одна из сестер, девушка по имени Эмма, с кольцом в носу и крепкими икрами, садилась напротив нас, заливалась горячим румянцем и показывала, как надевать презерватив на банан. Она называла его
Например, значение девяти месяцев. Долгие годы я слышала шутки и произнесенные шепотком слова: «О да, кошка слизала сливки, но подожди, что с ней будет через девять месяцев». Такого рода разговоры я не понимала. Самое смешное, что, если бы меня спросили о продолжительности беременности слонихи, я бы ответила, а вот о людях не имела ни малейшего понятия. Постарались родители: я получала строго дозированную информацию.
Промашку они сделали лишь однажды, когда я прочла книгу в оранжевой обложке.
Девушка с соседней кровати уставилась на меня с недоумением, когда я созналась ей в собственном невежестве.
– Ты это серьезно?
Я пожала плечами.
– Черт побери, – сказала она, и в ее голосе был заметен страх. – Похоже, ты и в самом деле не шутишь.
Отчаявшиеся медсестры нашли для меня просветительскую брошюрку. Она называлась «Мамочка, а что у тебя в животе?». На бледно-розовой обложке книги была картинка: девочка с бантиками смотрит на огромный живот, обтянутый платьем в цветочек. В одном из отзывов на обложке книги было сказано: «Тактичная и информативная, все, что вам нужно знать, чтобы ответить на детские вопросы». Книгу я прочла от корки до корки, положила в коричневый пакет, который спрятала в глубине ящика. Как жаль, что я не прочитала ее раньше. Только тогда я поняла, что со мной происходит.
Никому в больнице я не рассказала о том, что переживала после происшествия в микроавтобусе. Прошли недели и месяцы, прежде чем я сложила по кусочкам все, что услышала из шепотков и странных аллюзий из книг в бумажных обложках на домашних полках. Когда я поняла, что у меня будет ребенок, то не сомневалась: мать убьет либо меня, либо ребенка, либо нас обоих. Это, думаю, и есть настоящая расплата за невежественность.
В переулке хлопнула дверь автомобиля. Кто-то зазвенел ключами, смеялась женщина, громко и визгливо: «Я не собираюсь больше пить, и не проси». Смех постепенно затих: они вышли на улицу Васэда. Я не двигалась, не дышала, смотрела на Джейсона, ждала, что он скажет.
– Ты хорошая девушка. – Он отступил на шаг, улыбнулся своей медленной, лукавой улыбкой. – Ты хорошая девушка, знаешь? И теперь все будет замечательно.
– Замечательно?
– Да.
Он провел языком по зубам и осторожно погладил пальцем самый длинный шрам. Он начинался в двух дюймах от пупка и шел по диагонали к бедру. Джейсон задержал ноготь на узле в центре шрама и обвел маленькие отверстия, которые хирург пытался зашить. В его голосе было заметно любопытство:
– Их так много. Как они получились?
Я пыталась ответить, но челюсть не шевелилась. Пришлось мотнуть головой.
– Нож. Кухонный нож.
– Ага, – сказал он. – Нож.
Джейсон закрыл глаза и медленно облизнул губы, его пальцы задержались на переплетении рубцов, на том месте, куда вошел нож. Я вздрогнула, и он открыл глаза, внимательно взглянул на меня.
– Он вошел сюда? Мм? Сюда? – Он прижал палец. – Похоже, что так. Похоже, глубоко вошел.
– Глубоко? – переспросила я.
В его голосе было что-то ужасное, казалось, он испытывает необычайное наслаждение. Воздух в комнате словно сгустился. Почему он хочет знать, насколько глубоко вошел нож? Почему задает мне такой вопрос?
– Так что? Он глубоко вошел?
– Да, – ответила я слабым голосом, и он сладострастно передернулся.
– Посмотри сюда. – Он провел по своему предплечью ладонью. – Посмотри, у меня волосы встали дыбом. Мне страшно нравятся такие вещи. Помнишь, я рассказывал тебе о девушке? В Южной Америке? – Он обхватил пальцами свой бицепс, при воспоминании от удовольствия прикрыл глаза. – Она потеряла руку. И культя была… – Он согнул кисть, словно держал на кончиках пальцев деликатесный спелый фрукт. – Была красивая, словно слива. Ух! – Он широко улыбнулся. – Но ты обо мне всегда это знала, да?
– Всегда знала? Нет, я…
– Да.
Он опустился передо мной на колени, положил мне на бедра руки, горячо задышал на живот.
– Ты знала. Знала, что меня заводит. – Сухой язык облизнул мою кожу. – Ты знала, что я обожаю трахать уродов.
Мое оцепенение вмиг прошло. Я оттолкнула его, попятилась. Он сел на пятки и с легким удивлением взглянул на меня. Я же схватила рубашку, быстро ее на себя натянула. Мне хотелось выскочить из комнаты,
