«Ну вот, сын Фрэнка и вошел в мою жизнь, — размышляла Энни. — Как-то теперь все сложится? Пока мальчик жил далеко, он был какой-то абстрактной величиной, личиком на фотографии. И вот он здесь… А вдруг ему не захочется иметь мачеху? Вдруг он возненавидит меня? Ведь если Фрэнк будет вынужден встать перед выбором, конечно же, он выберет сына, это совершенно понятно… Так что же — значит, не судьба? И нужно забыть вкус коктейля «Эй-Эф»? Господи, как же все неладно в этой жизни…»
— Надо подумать, что теперь делать дальше, Энни, — сказал Ник.
— Да-да, — рассеянно отозвалась Энни.
— Я не думаю, что Билли будет здесь в полной безопасности.
Энни вздрогнула.
— Эти люди очень настырны, они так просто не отвяжутся от мальчика…
— Ой, какой ужас вы говорите…
— Я знаю, что говорю, Энни…
И словно бы в подтверждение его слов входная дверь распахнулась настежь, и оторопевшая Энни увидела ухмыляющегося бандита, который цепко держал за горло хрипящего и брыкающегося Билли. Пистолет бандита был приставлен к виску мальчика.
— Ни с места — или я разнесу на кусочки голову этому щенку! — крикнул гангстер.
Рука Ника метнулась к трости, прислоненной к креслу, но его остановило недвусмысленное предупреждение:
— Не дергайся, слепой, а то мальчишке не поздоровится! Я не шучу!
В комнату проник второй гангстер — тоже с пистолетом, гаденько улыбающийся.
— Ну-ка конфискуй его палку, Гэмбл! — распорядился первый. — А то, говорят, он горазд ею размахивать, когда не надо. И в машину его!
— А как с бабой быть, Проктор? Может, придушить ее подушкой?
— Зачем? Пускай с нами прокатится. Или ты боишься, что нам с ней будет слишком тесно?
— Мне с телками чем теснее, тем лучше. Меня это вдохновляет, — хихикнул Гэмбл.
— На что это тебя вдохновляет? — осклабился Проктор.
— На подвиги!
— А, я знаю: две палки за ночь для тебя как раз подвиг, — хрюкнул Проктор.
— Да пошел ты!.. — отмахнулся Гэмбл. — Эй вы, поворачивайтесь, живо!
«Ну вот, кажется, и все», — подумал Ник Паркер.
Стиснутая в кабине крытого пикапа между двумя гангстерами, Энни чувствовала себя крайне неуютно.
— Что вам надо, мерзавцы?! — жалобно воскликнула она.
— Может, и тебя, — оскалился Гэмбл. — А вообще помолчи, шлюха. Когда тебе надо будет раздвинуть ножки, я и сам скажу.
— Ха! — хлопнул по баранке Проктор. — Кто бы мог подумать, что это будет так просто. Ибаньес чудило — все стращал этим калекой.
— Да, он что-то совсем в штаны наложил. Ну, ништяк, заработаем на этом мальце кучу денег. Давай- ка обмоем это дело! Держи!
Гэмбл передал Проктору квадратную бутылку виски. Тот сделал солидный глоток и вернул посудину напарнику.
— А ты хочешь выпить, девочка? — спросил Гэмбл, небрежно потрепав Энни по пышной груди.
— Отстань, подонок! — закричала она, безуспешно пытаясь освободить связанные за спиной руки.
— Чего такая неласковая? — удивился Гэмбл. — Я тебе разве не нравлюсь? Ну, ты подожди, еще распробуешь — я парень хоть куда. Особенно когда вижу такие клевые сиськи, прямо сам не свой становлюсь!
— Козел… — зло прошипела Энни. — Откуда ты только взялся, такой козел?
— Ты слышишь, Проктор? — обиженно обратился Гэмбл к товарищу. — Она недовольна нашим обществом. Надо было и впрямь ее придушить!
— Ладно, еще успеешь, — флегматично отозвался Проктор. — Куда она денется…
— И то верно, — кивнул Гэмбл. — Но какого хрена она сиськи свои прячет?
Он рывком распахнул блузку Энни. Та только ахнула.
— Вот, совсем другой дизайн! — удовлетворенно сказал Гэмбл. — И правильно, что бюстгальтер не носишь, к чему лишние тряпки?
Проктор покосился на красоты Энни и плотоядно причмокнул:
— Подходящие габариты. Даже в кабине стало жарко, чувствуешь?
— Еще бы!
И Гэмбл игриво ущипнул Энни за сосок.
— Убери руки, гадина! — взвизгнула она, с ужасом ощущая, как грудь, помимо ее воли, рефлекторно напряглась, набухла.
— Ну почему же? — веселился тот. — Сама такое вымя отрастила на страх врагам, а потом — не трогай. Несправедливо получается!
И Гэмбл с удовольствием потискал вздымающиеся от негодования холмы ее грудей. А Проктор тем временем свободной от руля рукой вовсю шарил по ее круглым, плотно сдвинутым коленкам.
— Эй-эй, ты не отвлекайся! — предостерег его Гэмбл. — Следи за дорогой!
— Тоже ведь подержаться хочется…
— Потом подержишься. Разобьешь машину — и тогда этих гавриков на себе волочь, что ли? А Мак- Реди опозданий не любит…
— Заткнись ты, трепло! — оборвал его Проктор. — Кто тебя за язык тянет?
— Да ладно! — отмахнулся Гэмбл небрежно. — Эта соска уже никому ничего не скажет, кроме нас с тобой.
Проктор только пожал плечами.
— А что, крошка, — опять принялся за свое Гэмбл, подбрасывая ладонью тугие груди Энни, — ты как больше любишь: классически или рачком, а? Молчишь? Ладно-ладно, потом разберемся. Узнаешь много нового, расширишь свои сексуальные горизонты…
…А на полу в кузове пикапа тем временем бессильно болтались Ник и Билли, связанные по рукам и ногам. Все попытки Ника освободиться от пут были безуспешными — бандиты постарались на совесть.
— Ни черта не получается, — огорченно выдохнул он. — Билли, я ничего не могу поделать.
Мальчик только всхлипнул в ответ.
— Билли, послушай меня, Билли. Теперь ты должен попытаться…
— Я? Нет, я не смогу.
— Билли, ты должен сделать это. Ты гибче, чем я, у тебя обязательно получится.
— Ох, дядя Ник, я попробую…
…А в кабине Гэмбл продолжал куражиться над Энни.
— Так что ж ты заскучала, красотка? Погоди, скоро приедем на место и займемся хорошим делом. Ты же любишь трахаться, да? Ведь любишь — по глазам вижу. И нечего из себя скромницу строить, все вы одинаковые становитесь, когда крепкий кол себе между ног получаете. Только об этом и думаете…
— Это у тебя-то крепкий? — дерзко сказала Энни, презрительно посмотрев на Гэмбла.
— А ты что — сомневаешься? — опешил гангстер. — Не веришь, сучка?
— Не верю, — через силу улыбнулась Энни. — Когда мужик так много треплется, значит, в постели он сущее дерьмо… Вот так-то вот.
Проктор закатился от хохота:
— Классно она тебя поддела, парень! Отбрила — будь здоров!
— Ах ты шлюха! — рассвирепел Гэмбл и влепил Энни звонкую пощечину…
…Не могу, дядя Ник, — простонал в кузове Билли. — Ну просто никак!
— Мы же оба умрем с тобой, Билли, — грустно сказал Ник. — Ты понимаешь?
— Никак, ну никак…
