— Возьми трубку, может быть, это Энни, — посоветовал Ник.
Стараясь не задеть тело Колин, Фрэнк дотянулся до стоящего на столике аппарата:
— Слушаю…
— Это ты, что ли, Дэвероу?
Фрэнк сразу узнал этот жирный голос.
— Да, это я, Мак-Реди.
— До чего ж ты шустрый сукин сын! И видно, страдаешь пироманией — зачем ты спалил лабораторию?
— Где мой сын? — твердо спросил Фрэнк.
— Он здесь. С ним все в порядке. Пока что… И если ты хочешь, чтобы он не очень плакал…
— Слушай, ты…
— Заткнись, не перебивай! Слушай-ка меня внимательнее: товар у тебя?
— Да…
— Так вот, если хочешь увидеть своего сынулю живым и невредимым, делай то, что я скажу.
— Говори…
— Ты знаешь лыжный курорт к северо-западу от города? Ну, там еще канатная дорога.
— Да, я знаю.
— Приезжай туда с товаром в девять утра. И чтобы без фокусов. Ты меня понял?
— Да, Мак-Реди. Хорошо, я буду в девять.
— Ну, вот и о'кей. Будь здоров, Дэвероу. Желаю тебе спокойной ночи.
Жирный голос захохотал и повесил трубку. Фрэнк устало потер ладонями лицо.
— Билли у него? — спросил Ник.
— Ну да… И теперь Мак-Реди приглашает меня к себе в гости.
— А насчет меня он что-нибудь говорил? — полюбопытствовал Ник.
— Нет, ничего.
— Что ж, тогда придется мне заявиться к нему без приглашения. Надеюсь, Мак-Реди простит мне такую бесцеремонность.
— Зачем тебе это надо, Ник? Ты и так уже сделал все, что мог.
— Понимаешь, я так торопился, что не успел сказать ему кое-что… Или тебя не устраивает моя компания?
— Да нет, нормально, — через силу улыбнулся Фрэнк.
— Вот и хорошо.
И Ник Паркер упруго вскочил с травы.
— Хороший у тебя подвал, — сказал Ник. — Сухой. И воздух чистый.
— А у меня тут вентиляция, — пояснил Фрэнк. — Слышишь, гудит немножко?
— Ага… А не слишком ли рискованно с нашей стороны находиться здесь?
— А зачем теперь Мак-Реди лишняя суета? Он ведь знает, что я у него в руках и в десять ноль-ноль буду как миленький в назначенном месте…
— Это верно…
— Да это мой собственный дом, в конце концов! — взорвался Фрэнк. — Имею я правок.
— Имеешь, имеешь…
— Ну вот. И потом тут есть кое-что из того, что пригодится нам для разговора с Мак-Реди.
— Хочешь преподнести ему подарочек?
— Точно, — хихикнул Фрэнк.
Нику было слышно, как приятель звякает какими-то посудинами, потом забулькала переливаемая жидкость.
Паркер потянул носом:
— Смесь бензина с очистителем?
— Она самая. Хорошо гореть будет. Да, видно, не зря Мак-Реди меня пироманом обозвал…
— Давай я тебе помогу, — предложил Ник.
Фрэнк покосился на него с сомнением:
— Да уж посиди, отдохни…
— Мне же тоже хочется заняться чем-то — скучно без дела сидеть.
— Ну, попробуй…
— Какая должна быть пропорция?
— Две части бензина, одна — очистителя. Бензин у меня вот здесь…
— Спасибо, я чувствую. Думаешь, перепутаю его по запаху с виски? Покажи только, где пустые бутылки и тряпки для фитилей.
Фрэнк пораженно наблюдал, как уверенно снаряжает Ник бутыли с зажигательной смесью: слепой действовал так аккуратно, что даже ни одной капли жидкости не проливалось на пол.
— Ты, пожалуй, и барменом работать можешь, — заметил он. — Так здорово готовишь горячительное…
— Нет, барменом не возьмусь.
— Отчего же?
— Боюсь спиться… — улыбнулся Ник.
Тут Фрэнк припомнил, как Энни тоже шутливо предлагала ему самому идти в бармены: казалось, это было давным-давно, годы назад…
— А кем ты работаешь? — спросил он.
— Дамским угодником.
Господи, да с этим Паркером не соскучишься… Фрэнк озадаченно почесал макушку:
— Это любовником по вызову, что ли? Плейбой по предварительному заказу?
— Нет-нет, ты меня не понял: я занимаюсь чисто духовными материями. Учу дамочек всех возрастов уму-разуму, внимаю их исповедям и разным глупостям… Но все только по телефону.
— А, дошло… Работенка, надо думать, не из легких? — посочувствовал Фрэнк.
— Зато интересно. Я даже подумываю — не написать ли книжку об этом? Совершенно бесценный материал: может получиться такой обобщенный портрет американской женщины… Правда, опасно.
— Почему же?
— Да потому что милые дамы меня тогда разом к смерти приговорят, как иранцы — Салмана Рушди.
— А что — страшноватый портретец вырисовывается?
— Скорее — жалкий… А уж этого они точно не простят, мигом голову откусят.
— Зато знаменитым станешь. Как Стивен Кинг.
— Да ему такие ужасы и не снились, твоему Кингу… Дай-ка мне еще тряпочку.
— Держи… Ник, я хотел тебя спросить…
— Ну?
— С глазами у тебя… Это в том бою, да? — с запинкой выговорил Фрэнк.
— Ага. Контузило, понимаешь ли. Обидно… Но я уже привык, как будто всю жизнь так и было.
— Разве к такому можно привыкнуть?
— Человек ко всему привыкает, — нехотя сказал Ник. — Даже, наверное, к собственной смерти…
— Я так виноват перед тобою, Ник…
— Брось ты…
— Нет-нет, дай мне, пожалуйста, сказать, — горячо заговорил Фрэнк. — Понимаешь, я хватил лишнего той ночью — кто же знал, что случится этот проклятый налет? И когда мы оказались под огнем, я… Я просто-напросто испугался, Ник, испугался так, как не пугался никогда прежде. Мне казалось, что каждая пуля целит именно в меня, что я — голышом, совершенно беззащитный — беспомощно лежу на ладони у злого великана, готового прихлопнуть меня, раздавить, словно букашку. Я потерял голову, я не помнил, что делал…
— Домой хотелось попасть целым и невредимым, вот и все, — констатировал Ник. — Это
