И вот Бруно приперт коленом к полу и Гай уже душит его, а тот улыбается ему как ни в чем не бывало.
— Я — это ты, — наконец ответил Бруно.
Гай очнулся ото сна с тяжелой головой и весь мокрый. Он сел на кровати и настороженно осмотрел пустую комнату. Доносились какие-то приглушенные звуки, точно змея ползла по бетонному двору и своими влажными кольцами ударяла и царапала по стене. Потом Гай вдруг осознал, что это дождь, нежный и серебристый летний дождь, и снова улегся головой на подушку. Он тихо заплакал. Он думал о косом дожде, падающем на землю. Тот словно спрашивал: Где молодые побеги, которые я должен полить? Где новая жизнь, которая зависит от меня?.. 'А где та зеленая лоза, Энн, какой мы видели любовь в молодости?' — написал он на том измятом листе бумаги прошлым вечером. Дождь найдет ту новую жизнь, которая ждет его на земле. Та его часть, которая упала во двор, это просто излишек. 'А где та зеленая лоза, Энн?..'
Гай лежал с открытыми глазами, пока в его окно на цыпочках не прокралась утренняя заря — как тот незнакомец, что впрыгнул в него. Как Бруно. Гай встал, зажег свет, задернул шторы и вернулся к работе.
Двадцать девятая
Гай ударил по тормозам, но автомобиль, завизжав, продолжал надвигаться на ребенка. Раздался слабый шум падающего велосипеда. Гай выскочил, обежал машину, больно ударившись коленом о бампер, и поднял ребенка на руки.
— Всё хорошо, — произнес мальчик.
— Всё нормально, Гай? — спросила подбежавшая Энн. Она побелела, как и мальчишка.
— Думаю, что да.
Гай зажал переднее колесо между коленями и выпрямил руль, чувствуя, как мальчик с любопытством смотрит на сильно дрожащие руки Гая.
— Спасибо, — сказал мальчик.
Гай, как на чудо, смотрел, как тот сел на велосипед и покрутил педалями дальше. Затем он взглянул на Энн и тихо произнес дрожащим голосом:
— Я сегодня не смогу больше вести.
— Конечно, — так же тихо ответила Энн, но ее глазах, когда она направилась к месту водителя, Гай заметил затаившееся подозрение.
Вернувшись в машину, Гай извинился перед Фолкнерами за случившееся, они ответили в том смысле, что, мол, такое бывает со всеми автомобилистами, но в молчании, установившемся позади, Гай почувствовал страх и ужас. Он видел, как мальчик подходит к перекрестку, как тот останавливается, чтобы пропустить Гая, но Гай повел машину чуть в сторону, словно желая сбить мальчишку. Неужели хотел? Не в силах унять дрожь, он закурил. Это просто плохая координация, объяснял он себе. Он за последние две недели сталкивался с этим сотню раз: у него были неприятности с вращающимися дверями, он не мог вести строку ровно по линии, его часто посещало ощущение отсутствия в том месте, где он находится в данный момент. С мрачным видом он попытался восстановить в памяти, что же он делал, пока вел автомобиль Энн в Элтон, куда они ехали смотреть новый дом. Дом был уже готов. Энн с матерью на прошлой недели повесили там драпировки. Было воскресенье, почти полдень. Энн сказала ему, что вчера получила прелестное письмецо от его матери. Мать сообщала, что выслала три вязанных передника и много домашних солений и варений — чтобы было с чего начинать заполнение кухонных полок. Помнил ли он об этом? Всё, что он помнил — это то, что у него в кармане лежали наброски по больнице в Бронксе, о которой он так еще и не сказал Энн. Ему хотелось бы уехать куда-нибудь и засесть за работу, и не делать ничего, кроме работы, не видеть никого, даже Энн. Он искоса взглянул на нее, на ее поднятую голову, холодное лицо с тонкой дужкой очков на переносице. Ее тонкие сильные руки мастерски справлялись с баранкой на поворотах. Внезапно ему подумалось, что она больше любит свой автомобиль, чем его.
— Если кто-нибудь проголодался, пусть говорит сейчас, — заявила Энн. — После этого маленького магазинчика много миль ничего такого не будет.
Никто еще не проголодался.
— Раз в году можно было бы пригласить меня на обед, Энн, — подал голос отец. — На пару уток или перепелов. Я слышал, в здешних местах хорошая охота. Вы как, оружием владеете, Гай?
Энн свернула на дорогу, которая вела к дому.
— Нормально, сэр, — еле выдавил из себя Гай, споткнувшись дважды. Сердце запрыгало так, что только бегом его можно было бы успокоить.
— Гай! — с улыбкой обратилась к нему Энн. Она остановила машину и шепотом сказала: — Выпей рюмочку, когда войдешь в дом. На кухне я припасла бутылочку бренди. — Она коснулась его руки, но он непроизвольно ее отдернул.
Он подумал, что надо бы выпить бренди или еще чего-нибудь. Но он знал, что не будет пить.
Миссис Фолкнер шла рядом с ним по молодой зеленой лужайке.
— Это просто чудо, Гай. Думаю, вы можете гордиться этим.
Гай кивнул. Всё позади. Хватит ему призраков наподобие тех, что мерещился на фоне коричневого бюро в том отеле, в Мехико. А Энн захотелось мексиканской плитки на кухню. В доме так много вещей, которые она время от времени привозила из Мексики. Гаю казалось, что он выбрал себе в дом отель 'Монтекарло', и та розовато-коричневая комната, и лицо Бруно на фоне коричневого бюро будут преследовать его всю оставшуюся жизнь.
До женитьбы оставался всего один месяц. Еще четыре вечера по пятницам — и Энн будет сидеть в большом прямоугольном зеленом кресле рядом с камином, ее голос будет звать его из мексиканской кухни, они будут работать вместе в студии наверху. Какое он имеет право сажать ее в эту тюрьму вместе с собой? Он долго рассматривал их спальню, вряд ли сознавая, что там царил беспорядок, потому что помнил, как Энн говорила, что их спальня не должна быть современной.
— Не забудь поблагодарить маму за мебель, ладно? — прошептала ему Энн. — Это она нам подарила ее.
Как же, набор из вишневого дерева. Он помнил, что Энн говорила ему об этом сегодня утром за завтраком, помнил свою перевязанную руку и Энн в черном платье, которое она надевала на вечер у Хелен. Но когда ему следовало что-то сказать насчет мебели, он этого не сделал, а теперь было уже поздно… Они, должно быть, понимают, что с ним что-то не так. Все в мире, должно быть, знают об этом. Приговор ему просто отложен, но через некоторое время висящий над ним некий груз падет и уничтожит его.
— О новой работе подумываете, Гай? — поинтересовался мистер Фолкнер, предлагая ему сигарету.
Гай не заметил, как мистер Фолкнер вошел в комнату. Как бы пытаясь оправдаться, Гай вытащил из кармана сложенные бумаги, протянул их мистеру Фолкнеру и сделал пояснения. Кустистые серо-бурые брови мистера Фолкнера в задумчивости опустились. 'Он меня вовсе и не слушает, — подумал Гай. — Он наклоняется поближе ко мне, чтобы увидеть мою вину, которая окружает меня черным ореолом'.
— Странно, что Энн ничего мне не говорила об этом, — произнес мистер Фолкнер.
— Я припас это на будущее.
— О-о, — засмеялся мистер Фолкнер, — свадебный подарок?
Спустя какое-то время старшие Фолкнеры сели в машину и поехали за сэндвичами в ближайший магазинчик. Гай успел устать от дома, и ему захотелось, чтобы Энн прогулялась с ним по каменистой горе.
— Через минутку, — ответила Энн. — Поди-ка сюда. — Энн стояла перед высоким каменным камином. Она положила ему руки на плечи и посмотрела в лицо, несколько тревожно, но больше с гордостью за их дом. — Они углубляются, — произнесла она, проведя пальцами по ямкам на его щеках. Надо приготовить тебе поесть.
— Пожалуй, мне надо немного поспать, — пробурчал он в ответ. Он говорил Энн, что в последнее время на работу уходят долгие часы, говорил, что выполняет кое-какие мелкие работы, халтуру, вроде Майерза, чтобы подзаработать денег.
