сказала Котани-сэнсей, но сдержалась. Нельзя при всем классе говорить такие вещи ребенку, у которого нет родителей.
'Значит, после школы придется зайти к Тэцудзо домой', — решила она про себя.
Но до этого ей надо было сделать еще одно дело.
В четыре часа они вместе с Адачи вышли из школы и направились к дому Кими Харукава, которая училась в классе у Адачи. Младший брат Кими, Сатоши Харукава, был учеником Котани-сэнсей.
Мать Кими и Сатоши уже во второй раз ушла из дома, и, по словам Адачи, особой надежды на ее скорое возвращение не было.
Харукава-старший несколько раз приходил советоваться с учителем насчет своих оставшихся без матери детей, и в целом Адачи казалось, что семья более-менее справляется с нелегкой ситуацией.
Но сегодня в школу позвонил кто-то из родителей и сказал, что Кими за деньги дает уроки соседским детям, а это было в школе строго запрещено.
Поначалу Адачи не поверил, но ведь в жизни всякое бывает, поэтому он решил все же сходить к Кими и узнать наверняка, что происходит.
Район возле школы считался бедным, но на самом деле там жили очень разные люди, в том числе и довольно обеспеченные. Некоторые из них стремились подчеркнуть свое превосходство над остальными. Это неизбежно становилось причиной множества неприятных происшествий, но хуже всего, по мнению Адачи, было то, что примеру взрослых могли последовать дети.
Дом Кими и Сатоши стоял неподалеку от маленькой торговой площади. Здесь было полно лавок, и над каждой висела своя вывеска. 'Лапша-удон', 'Пивная', 'Яки-нику', 'Пицца-окономияки' и еще много-много других.
Адачи свернул в один из проулков и, откинув рукой короткую плотную занавеску — лавочники в Японии часто вешают такие на входе в свое заведение, — зашел внутрь магазинчика с вывеской 'Тайкояки'. В этом магазине продавались круглые жареные пирожки со сладкой начинкой, которые очень любила Кими, и Адачи решил купить несколько пирожков. Не идти же в гости с пустыми руками.
Пока хозяин выбирал пирожки побольше да повкуснее, а затем упаковывал их в бумажный пакет, Адачи стоял рядом с ним и вел дружескую беседу.
'А ведь в школе он почти ни с кем не разговаривает, — подумала Котани-сэнсей. — Зато, как только из школы выйдет, так давай болтать. Все-таки очень странный человек'.
'Дом высокой культуры быта 'Фиалка' — квартиры на съём' — гласила деревянная табличка на стене того дома, где жила Кими. Свет в коридоре не горел.
— Пафосное названьице, ничего не скажешь. — Адачи удивленно уставился на табличку.
Котани-сэнсей хихикнула.
Кими Харукава была очень веселой и непосредственной девочкой. Адачи едва успел переступить порог квартиры, как она радостно кинулась к нему, а через мгновение уже вскарабкалась ему на плечи. Котани-сэнсей с изумлением взирала на происходящее: сидя у учителя на плечах, девочка звонко шлепала его по лбу и приговаривала: 'Лысый, лысый, конопатый'.
— Это еще почему лысый? И при чем здесь конопатый? Если будешь так разговаривать с учителем, он тебя не угостит тайкояки, — строго сказал Адачи.
Аргумент подействовал, и Кими быстренько слезла с учительских плеч. Но уже через секунду она повисла у Адачи на шее и зашептала ему на ухо:
— А Котани-сэнсей ваша девушка, что ли?
— Конечно. Только ты в школе никому не рассказывай. Это секрет, — пошутил Адачи.
— С вас три тайкояки, и никто-никто об этом не узнает, — подхватила шутку Кими, которая действительно была очень веселой девочкой.
— Ты лучше скажи мне, где сейчас твой братец?
— Он с ребятами во дворе играет. Позвать его, да?
Адачи взглянул на Котани-сэнсей. Та беззвучно, чтобы Кими не услышала, одними губами ответила: 'Не надо'.
— Не надо, — сказал Адачи и выдал девочке пирожок. Кими сразу же принялась его есть.
Немного помолчав, Адачи как ни в чем не бывало спросил:
— Ты, значит, с соседскими ребятами занимаешься? Уроки им делать помогаешь, так, что ли?
— Угу, — сказала Кими, глядя в пол.
— Рисованию их учишь, — продолжал Адачи.
Тут Кими подняла на учителя глаза, и Котани-сэнсей поразил ее серьезный, как у взрослого человека, взгляд.
— Рисование — это хорошо. Ну и чему ты их последний раз учила? — Адачи говорил спокойно, не спеша. Ему явно не хотелось расстраивать девочку.
— Мы делали декалькоманию[3]. Помните, вы нам в классе еще объясняли?
— Кими, так ты молодец. Ты вообще уже можешь стать учительницей. — С этими словами Адачи достал из пакета пирожок-тайкояки и начал его есть. Он и Котани-сэнсей предложил, но она отказалась.
— Ну и кто же твои ученики?
— Мацу, Шиге-тян и Котоэ-тян.
— И сколько они платят? — как ни в чем не бывало спросил Адачи. Кими вздрогнула.
— Двадцать иен.
— Каждый, что ли?
— Угу.
— Понятно.
Адачи замолчал, глядя куда-то вдаль. Потом спросил:
— А папа твой как поживает-то?
— Да он вчера только домой вернулся. До этого три дня где-то ходил.
— А почему ты в школе никому не сказала, а? — по голосу было слышно, что Адачи немного рассердился.
Кими, опустив голову, ничего не ответила.
— Папа сколько денег оставил, когда уходил?
— Пятьсот иен.
— А Котоэ-тян тебе двадцать иен когда заплатила? В тот же день?
Кими кивнула, не поднимая головы, и у Котани-сэнсей защемило сердце.
— Кими-тян, — как можно ласковее сказала она.
Девочка перестала есть свой пирожок и просто держала его в руке.
— Слушай, Кими.
Девочка по-прежнему не поднимала глаз.
— Давай ты больше не будешь брать денег со своих учеников, — спокойно, но решительно сказал Адачи.
— Угу, — Кими кивнула.
'Бедный ребенок, и за что ей такое? Это вместо материнской-то ласки…' — подумала Котани-сэнсей, и у нее на глаза навернулись слезы.
Они вышли из дома Кими. Уже на выходе Адачи выглядел крайне недовольным, но когда они оказались на большой и оживленной улице, он сделался уж совсем мрачным.
— Слушай, может, выпьем? — вдруг обратился он к Котани-сэнсей. И тут же, не дожидаясь ее ответа, зашел в первую попавшуюся пивную.
Котани-сэнсей растерялась. Во-первых, она еще собиралась зайти к Тэцудзо. Во-вторых, ей совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь из родителей или учителей увидел ее вместе с Адачи в пивной в двух шагах от школы.
С другой стороны, Котани-сэнсей надо было еще много чего спросить у Адачи, и к тому же она не
