любила расставаться, не попрощавшись, поэтому после некоторых сомнений она все-таки зашла в пивную вслед за ним.
Стакан, стоявший пред Адачи, был уже наполовину пуст. Котани-сэнсей села рядом с учителем, но он, казалось, этого не заметил. Допил порцию и заказал еще одну. Было видно, что он мучительно о чем-то думает.
— А что, Кими всегда была такой веселой? С самого начала?
— Не всегда, — буркнул Адачи в ответ. Настроение у него окончательно испортилось, и теперь Котани-сэнсей боялась с ним заговаривать. От недавнего 'лысого-конопатого' добряка и весельчака не осталось и следа.
Внезапно Адачи словно опомнился.
— А ты здесь? Ты уж извини, — сказал он.
'Все-таки он ужасно странный', — в который раз подумала Котани-сэнсей, с трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться.
Вслух же она сказала:
— Меня удивило, как вы с Кими разговаривали. Она ведь почти без слов вас поняла. Поняла, что неправа. Извинилась…
— Ты что, правда так думаешь? резко оборвал ее Адачи. — Ты действительно думаешь, что она неправа? — Он осушил второй стакан и, поставив его перед собой, продолжил:
— Тебе, милая, да и мне уже, наверное, тоже, трудно это понять. Но давай попытаемся на секундочку представить, как девчонка радовалась в тот момент, когда получила эти шестьдесят иен. Сама подумай, сегодня, если бы папка ее домой не вернулся, им с братом уже жрать было бы нечего. В такой ситуации шестьдесят иен, пусть даже заработанные 'неправильным' способом, это же спасение, понимаешь ты?
Чем пьяней становился Адачи, тем меньше его речь походила на речь учителя.
— Если бы Кими говорила с нами на нашем языке, то знаешь, что бы она нам сказала? 'Что плохого, — сказала бы она, — в том, что я даю уроки, не халтурю, между прочим, и получаю за это всего ничего — шестьдесят иен. Что в этом плохого?!' И что бы ты ей на это ответила, а?
Адачи, хоть и опьянел, но говорил тихо. Голоса не повышал.
— Кими больше не будет давать уроки. Но не потому, что поняла свою неправоту, а потому, что ее попросил об этом любимый учитель. Может, самый близкий для нее на свете человек. У нее просто не было выбора, понимаешь? Вот что она на самом деле чувствовала!
Котани-сэнсей сидела и неотрывно смотрела на Адачи.
Глава 3
СЕКРЕТ ТЭЦУДЗО
Попрощавшись с Адачи, Котани-сэнсей направилась к дому Тэцудзо. На душе у нее скребли кошки. По сравнению с Кими и ее учителем Котани-сэнсей казалась себе беспомощной крошечной пылинкой. 'Ну и схожу я к Тэцудзо, и что дальше? Разве тут что-то можно сделать?' — думала она, и от этих мыслей настроение у нее окончательно испортилось.
Тэцудзо в одиночестве играл у дома. Так поначалу показалось учительнице, но приглядевшись, она увидела, что мальчик сидит на корточках и ловит блох на своей собаке.
— Тэцудзо-тян, — позвала Котани-сэнсей. Мальчик безучастно посмотрел на нее и снова занялся Радой.
Котани-сэнсей на мгновение вспомнила, как Кими буквально запрыгала от радости, увидев своего учителя, и ей стало чуть ли не до слез себя жалко. 'Дождусь ли я того дня, — подумала она, — когда Тэцудзо наконец со мной заговорит?' Расстроенная, она отправилась к дедушке Баку.
Дедушка недавно закончил работать и теперь обтирался полотенцем. От пепла его брови, ресницы и даже волоски в носу были совершенно белыми. Увидев Котани-сэнсей, он смутился и, наскоро помыв лицо, натянул на себя рубашку.
— Тэцудзо-о, к тебе учительница пришла! — крикнул он.
— Дедушка, вы не будете против, если я помою Тэцудзо голову? — как можно веселей и беззаботней спросила Котани-сэнсей.
— Ого как! — невольно вырвалось у дедушки. Чуть погодя он виновато добавил: — Да мы с этим… как бы… мыться не того… не очень любим… Вы уж извините.
Котани-сэнсей хоть и растерялась, но не отступилась.
— Тэцудзо-тян, давай-ка я тебя помою. Иди сюда.
Тэцудзо уставился в землю и не отвечал. Учительница невозмутимо начала кипятить воду.
Со стороны двора к дому прилегала небольшая бетонная площадка. Места на ней как раз хватало, чтобы выкупать в тазу маленького мальчика. Котани-сэнсей взяла таз и только собралась вынести его на площадку, как вдруг дедушка Баку ужасно засуетился. Он отобрал у учительницы таз и вынес его собственноручно, а потом поспешно накрыл брезентом что-то, стоящее с самого краю площадки.
— Что там у вас? — спросила Котани-сэнсей.
Этот вопрос окончательно смутил дедушку.
— Ничего, это ничего, — невразумительно забормотал он.
'Наверное, у них там растет что-нибудь', — подумала про себя учительница.
Наконец все приготовления были закончены. Тэцудзо обреченно снял с себя одежду и залез в таз. Он так ни разу и не взглянул на учительницу.
— Тэцудзо-тян, ты сам в баню[4] ходишь?
Мальчик молчал.
— Или с друзьями?
Тишина.
— А с кем ты дружишь?
И этот вопрос остался без ответа.
Котани-сэнсей перестала задавать вопросы и сменила стратегию:
— Знаешь, а я ведь тоже не люблю мыться. У меня посмотри какие длинные волосы. На то, чтобы их помыть, уходит ужасно много времени. С этим мытьем столько возни! Я тебя прекрасно понимаю, Тэцудзо- тян.
Тэцудзо тихонечко сидел в тазу и терпеливо ждал, пока его помоют.
Дедушка, который стоял рядом, сказал:
— Тэцудзо, как тебе повезло! Ты теперь перед учительницей в долгу.
'Да уж, в долгу, — подумала Котани-сэнсей. — Кому он нужен, этот долг. Хоть бы одно словечко от мальчика услышать…'
Но вот, наконец кожа у Тэцудзо порозовела.
— Ой, Тэцудзо-тян, какой же ты стал красивый! — воскликнула Котани-сэнсей и хлопнула мальчика по плечу. Но Тэцудзо даже не улыбнулся.
Когда Котани-сэнсей заносила таз обратно в дом, она обо что-то споткнулась и чуть не упала. Тэцудзо подошел, шлепая босыми пятками, поднял с пола небольшой предмет и тут же засунул его под брезент. Учительнице показалось, что это было что-то вроде стеклянной банки. Дедушка тоже заметил, что произошло, но промолчал. Все это было очень странно…
Однако через три дня секрет Тэцудзо перестал быть секретом.
Началось все с того, что Исао и Ёшикичи пошли ловить плодовых мушек дрозофил для урока естествознания. На мусоросжигательном заводе мух много — хватит на всех, так что мальчики взялись наловить дрозофил не только для себя, но и для друзей.
Дрозофила — очень маленькая, всего три миллиметра длиной. Ни рукой, ни сачком ее не поймать — либо раздавишь, либо упустишь, ведь ей ничего не стоит пролезть сквозь ячейки сетки. Поэтому
