От короля ни на миг не отходили трое целителей — они непрестанно протирали губками рану на его голове. Губки постепенно пропитывались мутной розовой жидкостью.
— Воронье, — махнув на лекарей рукой, Беллетаин презрительно рассмеялся. — Кружат и кружат, словно я падаль, и все надеются, что вскоре я стану их добычей. — Он ударил одного из целителей, и бедняга, пошатнувшись, выронил миски и губки. — Проклятое воронье! — закричал король, и кровь прилила к его лицу. — Кар-кар-кар! — он замахал руками. — Но я не падаль! Я гордый орел Ургона, и вам не одолеть меня!
«Он сошел с ума. — Гном старательно делал вид, будто ничего не замечает. — Хорошо. Теперь, когда он повредился рассудком, мне легче будет управлять им».
Беллетаин опустил руки.
— Я подумал над тем, что мне следует ответить тебе, Ромо Стальное Сердце. Тебе понравится. — Приняв таинственный вид, король подозвал гнома поближе. — Иди сюда, будем говорить шепотом, чтобы эти падальщики нас не услышали. Гном чувствовал гнилостный запах его дыхания.
— Их навязали мне, и теперь они контролируют каждый мой шаг. — Обняв Ромо за плечи, Беллетаин постучал указательным пальцем по кольчуге гнома. — Это будет наш секрет. Секрет ургонского орла и его маленького друга, бородатого сокола. — Он захихикал, словно ребенок. — Мы с твоим королем станем лучшими друзьями. И мы выбросим Четвертых из этих гор, потому что… — Его глаза начали бешено вращаться. — Это мои проклятые горы! Мои! Они не платят мне дань, ты это верно подметил, Ромо. Я могу вышвырнуть их оттуда за неуплату. Мои войска…
— Господин, вы слишком нервничаете, — осторожно заметил один из целителей. — Выпейте отвар, чтобы ваша кровь успокоилась. — Он с тревогой смотрел на отверстие в черепе Беллетаина, из которого продолжала сочиться жидкость.
— Кар-кар-кар! — Король расхохотался, прикрывая ладонью рот.
Целитель попытался мягко заставить Беллетаина откинуться на подушки, чтобы голова и шея оставались в горизонтальном положении, но король, отшатнувшись, ударил его кулаком в живот.
— Прочь, падальщик!
— Господин, умоляю вас, — попытался успокоить его целитель. — Вам нужен покой. Подумайте об этом потом, на свежую голову. Четвертые…
— Ты подслушивал! — возликовал Беллетаин.
Его рука дернулась вперед, и уже через мгновение король сорвал кистень с пояса Ромо и раздробил целителю голову тремя железными моргеншгернами.
— Все, не каркать тебе больше! — Он вернул Ромо оружие. — Лети, маленький сокол, и помоги своему новому другу уничтожить этих падальщиков. — Зыркнув на двух оставшихся целителей, король злобно усмехнулся.
Ромо нерешительно поднял кистень.
— Во имя Паландиэль, не делайте этого! Король не в себе с тех пор, как его сразила булава огра, — взмолился один из лекарей. — Мы отвечаем за его здоровье, и без нас…
Беллетаин зажал уши руками.
— Прошу тебя, сокол мой, уничтожь этих каркающих тварей! — завопил он. — Эти птицы не умеют петь. Мне нужны другие.
Гном двинулся вперед, и целители отпрянули.
— Не бойтесь, я не причинил бы вам зла… — внезапно Ромо взмахнул кистенем и ударил первого целителя моргенштерном в живот, второго же сбил с ног ударом латной перчатки. Лекари повалились на каменный пол. — …если бы мне не приказал ваш король.
Его удары были быстрыми и ловкими, и уже через мгновение крики смолкли. Теперь вокруг кровати Беллетаина лежало три трупа с размозженными головами.
— Мой сокол! — растроганно воскликнул король. — Наконец воронье перестало каркать.
— Я пришлю тебе целителей из наших гор, и они избавят тебя от головных болей, — пообещал Ромо, отирая окровавленный кистень об одежду убитого. — Наши лекари никогда не будут докучать тебе своими разговорами.
— Вот и хорошо, — довольно улыбнувшись, Беллетаин откинулся на подушки. — Прекрасно. Как стало тихо. — Повернувшись к окну, король залюбовался отблесками лучей на изумрудных склонах гор, сулящих богатый урожай. — Я отомщу во имя Лотаира, — запел он на мотив народной ургонской песни. — Четвертые заплатят за его смерть, заплатят золотом и кровью. — Он повернулся к Ромо. — Передай своему дяде, что мы договорились. Пускай посоветует мне, как завоевать Коричневые горы. Мои солдаты опытны и уверены в себе, они легко пройдут по тайным тропинкам в горах, обходя глубокие ущелья. Если ургонский орел прикажет им, они выполнят его желание. А когда они узнают правду о смерти моего любимого племянника, ничто не сможет удержать их.
— Я рад, что ты веришь нам, — поклонился Ромо. — Другие правители ослеплены ложной славой подлых гномьих племен. Ты мудрейший король в Потаенной Стране. — Пятясь, он направился к двери.
— Пришли сюда парочку слуг, чтобы они убрали воронье. Пускай другие падальщики полакомятся их телами. — Король широко развел руки. — Вновь треплет ветер мои крылья. Орел вознесется до небес, и все благодаря маленькому соколу! — Он подмигнул Ромо. — Возвращайся, и мы подробно все обсудим.
— Путешествие не займет у меня много времени. — Выйдя из комнаты, гном закрыл за собой дверь.
Наконец-то он мог позволить себе расхохотаться. В покоях короля Ромо чуть не задохнулся оттого, что ему приходилось сдерживать смех. Как только сюда прибудут целители из племени Лоримбура, ничто уже не сможет разрушить союз Ургона и племени Третьих.
«Дядя будет мной доволен». Посвистывая, Ромо направился в свою комнату, он намеревался сегодня же отправиться домой. Он очень торопился, ведь ему не терпелось узнать, как принц Маллен справляется с возникшими неприятностями.
Андокай читала письмо Ксамтис и все больше утверждалась в своем решении как можно скорее обучить Нармору магии. «Павшая звезда, негасимый огонь в Потусторонних Землях…
О Самузин, бог равновесия, что же за беда движется на нас с востока?»
Но в письме говорилось и о хороших новостях. Первые начали восстанавливать свое королевство, пострадавшее от падения небесного тела и лавин. Ксамтис обещала, что приложит все усилия для скорейшего укрепления Врат, учитывая сложившуюся ситуацию. В ее словах чувствовалась уверенность в своих силах.
«Но хватит ли этого? Достаточно ли войска отважных гномов, чтобы остановить беду?» Оставив письмо на столе, волшебница отправилась искать Нармору. Она послала полуальвийку в библиотеку изучать труды ученых.
Нелегко было направить врожденные способности альвийки в нужное русло, чтобы Нармора могла пользоваться теми же заклинаниями, что и ее учительница. Талант девушки состоял в том, что она использовала односложные чары и в основном полагалась на интуицию. Ее способ плести заклинания отличался от всего, что знала Андокай.
Нарморе были известны некоторые полные заклинания, которым ее обучила мать, но девушка не понимала волшебного письма, поэтому первую половину дня проводила за книгами в библиотеке, а вечер посвящала практике. Перед сном она сидела в комнате, где без сознания лежал ее муж, держала его за руку и проливала слезы ярости. Ее душа сгорала от ненависти к тем, кто сотворил такое с ее возлюбленным.
Андокай вошла в комнату, уставленную книжными шкафами и полками, на которых громоздились толстые монографии, атласы и энциклопедии. Кое-где полки прогибались под грузом накопленных магами знаний.
«Собрав достаточно бумаги, можно прибить даже тролля», — подумала волшебница, проходя мимо рядов полок.
Нармору она отыскала у окна. Сейчас из-за беременности девушка носила не привычный кожаный доспех, а широкое легкое платье. Солнечные лучи падали на страницы раскрытой книги, в воздухе плавали пылинки.
