— Пора выйти наружу.
В библиотеке запахи бумаги, кожи, глины и пыли смешивались в странный аромат, вызывавший у Андокай раздражение. Она предпочла бы упражняться в боевых искусствах, а не сидеть в этой душной комнате.
— Как твои успехи?
— Так себе, — неуверенно ответила Нармора, не отрывая глаз от книги. — Некоторые символы… они словно прилипают к моей душе и не позволяют мне учить новые, будто ревнуют. — Девушка встала. — Половины солнечного цикла мне не хватит, почтенная волшебница, — в отчаянии произнесла она.
— Речь идет только о том, чтобы ты выучила основы магии и могла ими пользоваться, — утешила ее Андокай. — Не забывай, что ты обладаешь умениями, которые обычные ученики волшебников получают только после десяти солнечных циклов напряженного труда. — Она заметила, что Нармора так и не прикоснулась к принесенному ей обеду. — Так не пойдет. Ты должна больше есть. Ребенку нужно хорошее питание, иначе будут плохие последствия.
Ее ученица удивленно уставилась на тарелку с мясом, овощами и хлебом.
— Верно. И как я забыла? — подхватив тарелку, она начала есть, не прерывая работу. — У вас обеспокоенный вид. Какие-то плохие новости?
Остановившись у одного из шкафов, Андокай придвинула к нему лестницу и, поднявшись на пару перекладин, вытащила книгу в потрепанном переплете.
— Речь идет о Потусторонних Землях, — объяснила она. — Я получила письмо от Первых. Гномы считают, что там пожар. — Пролистав книгу, волшебница с недовольным видом вернула ее на место и взяла другую. — Судя по всему, наши предшественники в этом дворце собирали только те книги, которые в какой- то мере связаны с магией или с историей нашей родины. — С расстроенным видом Андокай оставила книгу на верхней перекладине лестницы и спустилась. — Но я ничего не могу найти о том, что окружает Потаенную Страну. Вообще ничего, кроме разве что разрозненных сведений о том, что другие королевства направляли в Потусторонние Земли разведчиков, из которых мало кто вернулся.
— Разве нет торговцев, которые могли бы нам что-то об этом рассказать? — Нармора обвела взглядом ряды книг. — И разве нет записей о том, что нашли в Потусторонних Землях эти разведчики?
Они вышли из библиотеки.
— Видимо, придется мне посетить другие библиотеки и архивы Потаенной Страны. — Вид у волшебницы был огорченный. — А это означает, что тебе придется сопровождать меня в дороге. Мне очень жаль, что тебе нужно во все это ввязываться, но я уверена, что в университетских библиотеках королевы Вей мы найдем что-то, что нам поможет. В королевстве Вейурн строго следят за тем, чтобы фиксировать в летописях все происшествия, даже если они не имеют никакого значения для истории, например удар молнии в дерево.
Двор замка заливали солнечные лучи. Спрятавшись в тени аркады, Андокай приготовилась к началу занятия.
Нармора доела свой обед.
— Фургас отправится с нами. — По тону полуальвийки было понятно, что это непременное условие для ее согласия на поездку.
Но волшебница не могла на это пойти.
— Ему нужен покой, а вовсе не поездка по плохим дорогам Потаенной Страны, где карету раскачивает, будто это корабль танцует на волнах.
— Но кто же будет присматривать за ним? Джерун?
— Я думала о его друге Родарио. Он обрадуется возможности поспать в моей постели, хотя я и буду ему это запрещать.
Нармора уставилась на нее как на умалишенную.
— Почтенная волшебница, я уже много солнечных циклов знакома с Родарио. Он талантливый актер и хорошо умеет подбирать слова, а уж в обольщении женщин и подавно не знает себе равных. Но он не сумеет настолько хорошо сыграть целителя, чтобы стать целителем. Тут уж точно лучше подойдет Джерун.
— Джерун не поймет, о чем я его прошу. Он не способен справиться с подобной задачей. Я отправлю его в Потусторонние Земли, чтобы мы смогли выяснить, что там происходит на самом деле. Мы знаем, что там пожар, но нам эти знания никак не помогут. — Андокай предполагала, что ей придется столкнуться с недовольством подопечной. — Не волнуйся за Фургаса. Я усилю чары, и Родарио придется только менять ему постельное белье каждые три дня. — Она махнула рукой в противоположную сторону коридора. — Встань там, попробуем кое-что новое.
Альвийка пошла в конец коридора, но по ней было видно, что она не готова согласиться с наставницей.
— А вы уверены в том, что чары будут действовать? Что произойдет, если магическое воздействие внезапно прекратится?
Андокай, подняв руки, начала плести заклинание, вырисовывая кончиками пальцев серебристые символы.
— Фургас умрет, — прямо ответила она и бросила световой шар в ученицу.
Нармора инстинктивно подняла руки и произнесла короткое заклятье.
Шар еще в полете окрасился болотным, замедлился и вдруг дернулся к аркаде, пробив в крыше большую дыру.
Волшебница опешила.
— Ты его изменила. — Она попыталась объяснить происшедшее. — Ты изменила саму сущность заклинания. Но как тебе это удалось?
Нармора улыбнулась.
— Я не так поняла символы в книге и создала что-то новое?
Потолок прямо над Андокай разрушился, и зеленый шар устремился вниз — теперь заклинание преследовало того, кто его сплел. Волшебницу засыпало обломками камней, и она исчезла в облаке белой пыли.
Кусок мрамора ударил Нармору в плечо, и в этот момент она ощутила сильную боль в животе.
Колени полуальвийки подогнулись, и она со стоном осела на пол, обхватив руками живот. Штаны у нее потемнели от теплой жидкости.
«Нет!»
Нармора коснулась ткани, и кончики ее пальцев испачкались кровью. Ее бросало то в жар, то в холод.
— Нет! Боги, не отнимайте у меня ребенка! — в отчаянии закричала она.
Глаза полуальвийки почернели, по лицу вновь потянулись темные тонкие линии — наследие матери.
Девушка попыталась подняться на ноги, опершись на колонну, но ее руки скользнули по гладкому мрамору и она упала на живот. Нармора почувствовала, как что-то внутри нее разорвалось. Она скорчилась на полу и закричала от боли и отчаяния, а околоплодные воды продолжали течь из ее тела.
На прокаженного, чье лицо было скрыто усеянной желтыми пятнами повязкой, никто не обращал внимания. Только время от времени отдельные посетители таверны бросали ему монетки, и больной, униженно кланяясь, поднимал милостыню с пола.
— Вот, ешь и проваливай. — Трактирщик поставил перед ним самую щербатую миску и самый потрескавшийся стакан, тщательно следя за тем, чтобы не прикоснуться к руке больного в порванной перчатке.
Посуду придется выбросить, а еще нужно будет потратиться и протереть стол и лавку дорогим уксусом. Если отказать в помощи прокаженному, накличешь на себя гнев Паландиэль, а это выйдет еще дороже, так что выбора у трактирщика не было.
Больной, скуля, поклонился — видимо, язык у него уже сгнил, поэтому несчастный не мог говорить.
За соседним столиком сидели две женщины и мужчина. Они о чем-то тихо беседовали. Их слов никто
