Стрелка часов показывала двенадцать, и тут в дверь снова позвонили. В этот момент тетушки Марго не было в комнате, и появилась ока не сразу, поэтому Шарика понятия не имела, что происходит в передней.
А произошло следующее: в дверях стоял Густи Буба.
— Ну, проклятье божье, пришел все-таки? — воскликнула тетушка Марго.
Вместо ответа Густи Буба ухмыльнулся, потопал блестящими желтыми ботинками у порога, словно стряхивая с них пыль, и вошел в переднюю.
— Разве сейчас десять часов? — зашипела тетушка Марго.
— Чего вы хотите, одиннадцати еще нет! — Густи сунул под нос тетушке Марго свои часы.
Увидав часы, тетушка на мгновение оцепенела. Последний раз она видела такие, когда покойный мастер-трубочист Лайош Точ попросил стать его женой тоненькую семнадцатилетнюю девушку, какой она, тетушка Марго, тогда была, и сразил ее окончательно, сказав:
'Марготка, я жду вашего ответа десять минут. Если вы скажете нет, я уеду в Америку'.
Хотя, по правде говоря, Лайош Точ никогда бы не уехал в Америку.
Густи сунул под нос тетушки часы с римским циферблатом, и у той все расплылось перед глазами. Она слегка оттолкнула часы от себя и закричала на Густи:
— Ты что, не видишь, что уже двенадцать? Может, цифры различать перестал? Бесстыдник ты эдакий!
А Густи знай себе ухмылялся, словно его расхваливали, а потом перешел к делу:
— Где мои пятьдесят форинтов?
Глаза тетушки метнули молнии. Она не удостоила Густи Бубу ответом, удалилась в кухню, вытащила из-под табуретки огромную черную сумку, вынула из кошелька пятьдесят форинтов, лежавшие вместе с черными шнурками для ботинок, и швырнула их на кухонный стол протиснувшемуся вслед за ней Густи.
— Лучше б меня паралич хватил, когда я тебе первый кусок хлеба смальцем намазывала, — заявила она.
У Густи, очевидно, против этого не было никаких возражений, он спокойно опустил деньги в карман, затем спросил, где найти даму, которой нужно играть.
— Не дама это, полоумный, а девочка, — объяснила тетушка Марго и, высоко подняв голову, пошла вперед. Густи со скрипкой под мышкой проскользнул вслед за ней.
От волнения у Шарики перехватило дыхание. Она чувствовала, что звонок имеет отношение к ней. Наконец-то она узнает, кто пришел. Широко раскрыв глаза, она тихим голосом растроганно пролепетала:
— Здравствуйте.
Густи стоял как вкопанный посреди комнаты и пялился на маленькую худенькую девочку.
Тетушка Марго прикрикнула на него:
— Чего уставился, идол деревянный? Вынимай свою скрипку и играй.
Густи, ни на мгновение не сводя с Шарики глаз, медленно вынул скрипку из футляра. Потом он прижал ее к подбородку, провел по смычку пальцами и сделал полшага к девочке.
— Что сыграть? — склонился он перед ней.
— Ой, не знаю, — всплеснула руками Шарика. — Всё! То есть что вам будет угодно…
Мгновение Густи стоял в нерешительности, затем смычок нежно коснулся струн. Прижавшись щекой к скрипке, Густи тихонько подпевал себе. Потом он заиграл другую мелодию, но она была такая же, как первая: казалось, сердце от нее вот-вот разорвется.
Тетушка Марго вынула из кармана тряпку, которой раньше стирала пыль, и приложила к глазам.
— Не надо такие грустные, Густи, — приказала она. — Мы хотим смеяться, а не плакать, правда, моя звездочка?
Но Шарика ее не слушала. Она засмеялась и сказала Густи:
— Чудесно! Господи, как это чудесно!..
Густи играл. Печальные и веселые, протяжные и быстрые мелодии. Вся комната наполнилась музыкой.
Шарика раскраснелась, тетушка Марго стояла в дверях затаив дыхание, а Густи раскачивался, склонялся, извивался, то напрягая мышцы, то расслабляя их, и не мог оторвать взгляда от широко раскрытых, устремленных на него глаз Шарики.
Когда лицо Густи заблестело от пота, он опустил смычок. Подошел к креслу Шарики и спросил:
— Понравилось, девочка?
Руки Шарики взлетели в воздух и обхватили шею Густи. Она прижала к своему маленькому худенькому личику красный, влажный лоб Густи и поцеловала его.
— Спасибо, — шепнула она ему на ухо, — спасибо! Вы так прекрасно играете. Так прекрасно…
Густи смутился и отвесил поклон Шарике, словно стоял на эстраде и раскланивался, перед публикой, благодаря за аплодисменты.
— Большое спасибо, — ликовала Шарика. Она была счастлива, и ей никак не сиделось на месте. Тетушка Марго боялась, что она, чего доброго, свалится с кресла.
Низко кланяясь, пятясь, Густи вышел из комнаты.
Тетушка Марго уже собиралась захлопнуть за ним дверь, когда нога Густи в желтом ботинке снова просунулась в переднюю.
— Чего тебе? — недовольно заворчала на него тетушка Марго.
— Возьмите, — ответил Густи и сунул ей что-то в руку.
Тетушка Марго с изумлением уставилась на свою разжатую ладонь: на ней лежали пятьдесят форинтов…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Шари смотрела на каштан. Тетушка Марго ушла домой. Габи тоже убежала…
Габи второпях проглотила обед, засовывая в рот огромные куски, и всё не находила себе места. Выбегала на кухню посмотреть, когда тетушка Марго управится с посудой.
— Старуха могла бы уже убраться, — сказала она Шарике, затем снова выскочила в кухню и предложила помочь вытереть посуду.
— Сама справлюсь, — отклонила предложение тетушка Марго, — лучше поди расскажи что-нибудь Шарике.
В комнату Габи, правда, вернулась, но рассказывать Шарике ничего не стала, вытащила заплатанные джинсы и обезображенный желтый пуловер, который с тех пор, как она рвала его иглой для сшивания мешков, еще больше истрепался. Она не могла дождаться, когда тетушка Марго переступит порог квартиры.
И как только дверь за ней захлопнулась, Габи натянула на себя джинсы и пуловер, и была такова.
Шарика разглядывала ветви каштана.
Где-то сейчас Габи?
Где? Да на обычном месте.
Обычное место было совсем недалеко. Надо только промчаться по улице Шелле до самого конца, а там есть лестница. Узкая старая каменная лестница, а по обеим ее сторонам покрытые плющом каменные стены. Семьдесят две ступени ведут вверх. А если перепрыгивать через одну, то тридцать шесть. Лестница выводит на другую улицу, такую же, как Шелле. Даже в самые прекрасные летние дни сюда забредают мечтательные влюбленные пары, потому что увитую плющом лестницу со щербатыми ступенями жители района обычно обходят стороной. Они ходят по другой лестнице — широкой, чистой и скучной. Банда 'Шесть с половиной' беспрепятственно завладела этой старой лестницей. В прошлом году банды 'Шесть с половиной' еще не существовало. В прошлом году были только Рамона, Птенчик, настоящее имя которого
