Фу, какая гадость. Испортил радость от победы, пусть и не всю, а только частично.
— Пойдемте выпьем эля, — предложил Латам. — Сегодня так жарко, что и пинты не хватит.
Сердитый взгляд Хоксуэлла заставил Каслфорда неохотно присоединиться к ним, и все трое направились в таверну.
Думая, что все обернулось далеко не так, как задумывалось, Каслфорд в блаженном бессилии сидел в таверне.
Сказать, что следующие десять минут они светски беседовали, значит, оказать этому разговору слишком много чести. Когда Латам обрушил свою фальшивую любезность на Каслфорда, тому потребовалось какое-то время, чтобы собраться с мыслями.
— В последнее время о тебе очень много говорят, Тристан.
— Латам, я уже предупреждал, чтобы ты не называл меня по имени. Этого не делает больше никто, даже Хоксуэлл, разве только тогда, когда мы с ним совершенно пьяны.
— Или оба в бешенстве, — со смехом добавил Хоксуэлл. — Но хоть сплетню-то вы услышат и интересную, Латам? Я часто пропускаю самое забавное, потому что я его друг.
— Говорят, он нашел где-то на юге железную руду вдобавок к своим шахтам на севере. — Латам внимательно смотрел на Каслфорда, Дожидаясь его реакции.
— О, это слух старый, — разочарованно протянул Хоксуэлл. — Значит, теперь железная руда, вот как?
— Ничего я не, находил, ни руды, ни чего другого.
— Говорят, это произошло совсем недавно, на новообретенной земле.
— Ты же знаешь, как болтают эти старые сплетники, Латам. Эксперты установили, что на логе нет никаких залежей железной руды. — Каслфорд очень постарался, чтобы в голосе прозвучала скука.
Поговорив еще немного, Хоксуэлл извинился и распрощался. Каслфорд встал и хотел последовать за ним.
— Это земля моего отца? — требовательно спросил Латам, пронзив его подозрительным взглядом. — Это твое открытие совершено на подаренном им владении? Что-то я не припомню, чтобы ты недавно приобретал еще какие-нибудь земли.
— Ты понятия не имеешь, что я приобретаю и когда. Хватит прислушиваться к каждой сплетне в клубах, Латам.
Латам прищурился.
— Уж очень ты выглядишь самодовольным, милый Тристан. Будь оно все проклято, я не ошибся, так?
— Это не самодовольство, это скука, милый Джером. Образцы добродетели всегда казались мне утомительными, в особенности когда на самом деле они вероломные насильники.
— Проклятие, это ты стал занудливым! И зудишь про тот случай во Франции просто из зависти! Никто не обращается за советами о положении дел в королевстве к тебе.
— Они уже знают, что я могу посоветовать. Сделайте так, чтобы люди не голодали, и все будет хорошо. Это такая простая и надежная мысль, что даже самые примитивные люди в состоянии уловить ее логику. Но мы в очередной раз сделали так, чтобы люди смотрели, как умирают с голоду их дети, а теперь рассчитываем, что они при этом будут мирно радоваться. Если у тебя в самом деле есть хоть какое-то влияние, обрати его на эту безнравственность, и я, возможно, перестану считать тебя законченным мерзавцем.
— Я вот думаю, что, пожалуй, стоит обратить его на безнравственность печально знаменитого герцога Каслфорда. Сделаю-ка я тебя в моем следующем эссе публичным символом порока просто для развлечения.
— Да, пожалуйста. Это будет самый лучший драгоценный камень в моей короне.
— Вот ты смеешься, а ведь ты любишь власть, как и любой другой человек. Но ты перестанешь острить, если я тебя так разрисую, что от тебя отвернутся все приличные люди. — Латам воодушевился, находя свою угрозу с каждым словом все привлекательнее.
Каслфорд уперся ладонями в стол и подался вперед, так, чтобы этот болван понял: в его словах нет ни капли юмора.
— Делай что хочешь. Но прежде чем ты развяжешь войну со мной, вспомни, что цитадель добродетели, выстроенная из соломы, может легко сгореть дотла.
Решительно закончив разговор, Каслфорд пошел во двор, чтобы распорядиться насчет доставки новой пары лошадей в свою конюшню. Латам потащился следом.
— О, я совсем забыл сказать, что виделся вчера с прелестной миссис Джойс, — бросил он, уже сев в седло. — Нанес ей визит, и мы предались воспоминаниям о прежних временах. Я напомнил ей, какой милой кокеткой она тогда была. Трудно поверить, правда? С тех пор она здорово научилась скрывать эту сторону своего характера.
Каслфорд не остановился и ничего не ответил этой скотине. Он не покажет ему гнев, вызванный этим прощальным выстрелом и мыслью о том, что Латам нагло заявился к Дафне. А она его приняла.
Кто-то должен проткнуть этот раздувшийся самодовольный пузырь, решил Каслфорд. И как удачно, что у герцога Каслфорда в последнее время появилось множество ничем не занятых часов и ему требуется хорошенько поразвлечься.
— Я не буду этого делать, — сказала Селия и отправила в рот очередную ложку мороженого.
Ложка Дафны замерла на полпути ко рту. Очевидно, она ослышалась.
— Это займет совеем немного времени, самое большее — полчаса.
Селия не отрывалась от мороженого, наслаждаясь его вкусом и даже постанывая от удовольствия. Дафна снова принялась за лакомство, глядя при этом на подругу.
Наконец они отдали опустевшие вазочки слуге из кондитерской Гантера, обслуживавшей кареты вокруг всей Беркли-сквер. Карет было множество, и в каждой сидели дамы, лакомясь мороженым. Селия промокнула губы платочком.
— Меня не приглашали, — сказала она. — Если тебе требуется компаньонка, не следовало принимать приглашение, не оговорив это заранее. Впрочем, мне кажется, это в любом случае бессмысленно. Если Каслфорд хочет заманить тебя к себе и соблазнить, он сумеет это сделать, даже если в дом мы войдем вместе.
— Я не говорила, что боюсь соблазнения…
— О, пожалуйста, Дафна! — Селия раздраженно возвела глаза к небесам. — Понятно же, что он тебя добивается. Все заметили. Это же знаменитый Каслфорд! Если уж он ухаживает за женщиной, то с единственной целью — соблазнить ее.
Все заметили? Дафна понадеялась, что Селия имеет в виду только друзей, то есть себя, Верити и — в худшем случае — их мужей.
Хотя, конечно, еще пришли те два приглашения…
— Ты кажешься мне чересчур озабоченной, Дафна. Ты прямо скажи ему, что он тебя не получит, если его намерения тебя не интересуют.
Если?!
— Я говорила и даже высказалась весьма резко. Он меня просто не слушает.
— Вероятно, он видит что-то такое в твоей реакции, что убеждает его в обратном…
Дафна почувствовала, что к щекам прилила кровь. Голубые глаза Селии широко распахнулись.
— Ты покраснела? Ты же никогда не краснеешь! Ой, мамочки! — Селия хихикнула, прикрывшись рукой. — Миссис Джойс, вы повели себя неприлично?
— Думаю, если я и не совсем удержалась в строгих рамках приличия, меня можно простить.
