— Простите, Бланшар. Не надо обижаться. Просто вижу, что ваша гостья выступает в роли хозяйки дома.
— Естественно! Ведь сам я мало на что гожусь. — Пьер покосился на свою руку, прижатую к груди.
— Из-за своей дурной головы, — не остался в долгу Годунов.
— Это еще как посмотреть. Благодаря одной дурной голове вам удалось справиться с несколькими проблемами.
— Не уверен.
Пьер откинулся в кресле:
— Как вас понимать?
— Мы получили еще один труп, пустую квартиру и одного задержанного, который покончил с собой.
— Кто покончил с собой?
— Некий Андре… Андре…
— Казей, — подсказал Гамбетта.
— Мы возлагали на этого субъекта большие надежды, но он повесился в больничной палате, куда его доставили, чтобы позаботиться о дырке в плече.
— Как же это вышло?
— Он воспользовался невнимательностью охраны и сделал петлю из брючного ремня. У парня не было при себе никаких документов, так что мы даже не знаем его настоящего имени. Мы уже выяснили, что квартира эта — обманка. Она была куплена некоей фирмой, которая тут же прекратила свое существование. Все по закону, кроме того, что эти ребята забыли переоформить право собственности. Ни одной зацепки. Телефона нет, плату за квартиру и за электричество вносили наличными. Нам лишь известно, что этот Андре заметил нас, куда-то позвонил по мобильнику и тут же стер номер. Мы до сих пор не знаем, кому он звонил. Полагаю, в квартире больше никто не объявится. Она, как говорят бандиты, засветилась.
— Но ведь это означает потерю помещения, — заметил Пьер.
— Насколько я понимаю, это их не сильно озаботит. Для них это попросту текущие расходы.
— Но ведь «Братство змеи»…
— По-видимому, оно обладает несметными доходами, о происхождении которых нам ничего не известно. Если их основные капиталы сосредоточены в Швейцарии, то им обеспечена полная закрытость. У них могут существовать многомиллионные счета, до которых нам не добраться и за сотню лет. Одна из причин успешности швейцарской банковской системы заключается в ее тотальной непрозрачности, что влечет за собой абсолютные гарантии для вкладчиков.
— А что насчет двух телохранителей?
— Им удалось скрыться. Мы уже установили, что номерным знакам на том «мерседесе» доверять можно не больше, чем Иуде.
— Все-таки братство лишилось своего руководителя.
— Это не имеет большого значения.
— Почему же?
— Во-первых, потому, что это лишь предположение.
— Как — предположение?
— Из этого Андре нам удалось вытянуть лишь имя магистра их братства — Арман д'Амбуаз.
— Как же так?
Пьер заворочался в кресле, пытаясь усесться так, чтобы рука меньше болела.
— Именно это имя значится в паспорте и в водительских правах.
— Но ведь этого человека звали Габриэль д'Онненкур! — воскликнул журналист, точно речь шла об очевидном факте.
Годунов ехидно ухмыльнулся, даже в его глазах блеснула издевка.
— Вы уверены?
Пьер понял, что спорит напрасно. В конце концов, откуда мог он знать, что ему не солгали, прикрывшись фальшивым именем? По здравом размышлении, эта версия представлялась самой логичной.
— Честно говоря, никакими доказательствами я не располагаю.
Появилась Маргарет с чашками кофе.
— Мы тоже ими не располагаем, — заметил комиссар и поблагодарил за кофе.
— А как же паспорт? — спросил Пьер.
— Поддельный, как и водительское удостоверение. Нам об этом сообщили, когда мы уже направлялись сюда.
— Итак, все, что у нас есть…
— Это неопознанный труп, самоубийца и квартира, тоже не дающая никаких зацепок. Совсем не густо, Бланшар.
— Мне очень жаль.
— Сожалений не нужно, лучше напрягите мозги. Наш единственный шанс, чтобы улики не растаяли, как кусок сахара в воде, — это именно вы.
— Я?
— Да, вы.
— Не понимаю.
— Мне нужно, чтобы вы рассказали все о ваших отношениях с месье… месье… не важно, называйте этого типа как хотите, но только не упускайте ни малейшей детали. Я хочу, чтобы вы припомнили все, с самого начала. Все без остатка. Как вы познакомились? Сколько раз встречались? О чем разговаривали? Все, Бланшар, абсолютно все, и не вздумайте что-нибудь скрывать, как вы делали раньше. Клянусь, что на сей раз я готов вас упечь за сокрытие фактов. — Потом Годунов с присущей ему бесцеремонностью обратился и к Маргарет: — Вы тоже можете оказаться нам полезны.
Подобное поведение комиссара разбудило в Пьере враждебное отношение к этому человеку, такое же, как и в самую первую их встречу.
— Боюсь, что угрозами вы ничего не добьетесь. Ваши требования продиктованы откровенной неприязнью.
— Не заблуждайтесь. Неприязнь к вам после всего, что вы сотворили, — самое естественное чувство.
— Что же такое я сотворил?
— А разве мало, что вы отправились к этому типу, ничего мне не сказав? — начал раздражаться Годунов.
— Если вы просите меня о сотрудничестве, то я готов, с удовольствием. Однако сначала я должен заявить, что вовсе не мухлевал во время нашей прошлой встречи. Да, мы заключили договор, но Габриэль д'Онненкур — или как там его звать — в условия не входил. В тот момент я не знал, что он связан с «Красной змеей». Удостовериться в этом мне довелось позже.
— Вы могли бы предупредить меня о своих подозрениях, — упрекнул комиссар.
— В этом вы правы, — уступил Пьер. — Но прав буду и я, если скажу, что вы смухлевали, когда установили за мной наблюдение.
— Для вас это оказалось удачей, — хмыкнул Годунов.
— Я жалуюсь не на результат, а на абсолютное отсутствие доверия.
— Вам придется признать, что я не слишком заблуждался.
Маргарет поняла, что если разговор будет продолжаться в том же духе, то ничем хорошим дело не кончится, и решила вмешаться:
— Мне кажется, хорошо бы обследовать дом, в который меня отвезли.
Годунов смерил шотландку взглядом и ответил:
— Мы обшарили здание сверху донизу и ничего стоящего не обнаружили. Эти ребята отлично соответствуют своему прозванию. Они такие же хитрые и неуловимые, как змеи.
— Кому принадлежит та вилла?
