уровня актрис и иже с ними?
– Ты хочешь быть актрисой? – спросил он, как будто эта мысль только что пришла ей на ум.
– Именно. Я уже сообщила о своем уходе.
– Тогда почему ты сказала… – Его дыхание участилось.
– Я пойду на публичное прослушивание. Сейчас как раз проходит одно такое прослушивание. Я видела в газете «Сцена» объявление о том, что набираются актеры для пьесы, которую будут играть на Эдинбургском фестивале.
– Я ничего не слышал о… Ты сказала – «Сцена»?
– Да.
– На каком фестивале?
– Не может быть, чтобы ты ничего не слышал про Эдинбургский фестиваль…
– Так, какой именно
– Это то, чем я хочу заниматься, – проговорила Анна слабым голосом. – И ты должен уважать мой выбор.
Дон выдержал паузу, стараясь подобрать нужные слова.
– Нет, Анна. Извини, – наконец сказал он, – но я не могу позволить тебе сделать это. Мы живем в мире конкуренции, а ты жертвуешь годами профессионального опыта ради какой-то глупой затеи.
– Папа, не старайся меня переубедить, это бесполезно. Жаль, что ты не можешь меня в этом поддержать. Но игра на сцене всегда была моим призванием. У меня тоже есть свои мечты, и пора мне начать жить своим умом. Я рада, что ты переехал к Кэтрин. Если это сделало тебя счастливым, то я за тебя только рада…
– Я переживаю за тебя, – сказал Дон. – Я не думаю, что работа актрисы сделает тебя сча…
– А я думаю, что тебе больше не стоит переживать за меня, – спокойно ответила Анна. – И покончим на этом. Мне тридцать один год, и я не дура. Мое решение – это мое решение. И оно не должно волновать тебя или маму. Оно никого не должно волновать, кроме меня.
– Но ты потеряешь все, что ты уже наработала на «Радио-Централ»!
– Может быть, папа. Но я никогда не была там счастлива. Верно? Я несчастлива.
– А кто из нас
– Папа, у меня очень низкая самооценка. Это мой способ противостоять моим проблемам. И если я буду делать то, что хочу, то я стану…
– О чем ты говоришь? У тебя очень хороший послужной список. Твоя начальница сказала, что ты сможешь заниматься аналитической работой, так? Все, что тебе надо делать, это…
– Папа, пожалуйста, – решительно прервала она. – Это бесполезно.
Она слишком устала, чтобы распаковывать свои вещи, хотя Дон ушел уже час назад. Коробки так и стояли, будто их хозяйка так и не решила, стоит ли ей здесь оставаться. Анна все еще не могла успокоиться. Она решила с пользой провести время и дочитать Вильгельма фоэ. «Счастье – это не просто состояние ума, – писал он в заключительной части, – это целая новая жизнь».
Она подумала о своем вчерашнем незаконченном разговоре с Шоном и решила ему позвонить. Номер его домашнего телефона она узнала из картотеки на работе, где имя Шона Харрисона значилось в папке под названием «Преодоление прошлого».
Она тоже хотела преодолеть прошлое. Об этом и думала Анна, когда набирала его номер. И о том, что один-единственный коротенький телефонный звонок никому не навредит. В крайнем случае, только ей самой. Когда она услышала его «алло», то поняла, что он страшно занят; возможно, она оторвала его от работы, или, еще хуже, он в постели с Блондинкой.
– Шон? – спросила Анна спокойным и уверенным голосом, полностью контролируя себя.
– Слушаю.
– Извини, что беспокою тебя, это Анна. Я только что переехала в квартиру Себастьяна и хотела узнать…
– Анна, – наконец произнес он. Но было такое впечатление, что до него только сейчас дошло, кто такая Анна. – Оператор Анна?
– Ну…
Она растерялась. Оператор Анна… Выходит, для него она всего лишь «оператор Анна»?
– Теперь уже актриса Анна, – поправила она и улыбнулась в надежде, что разговор еще можно спасти. Она скинула правую туфлю, которая болталась у нее на одном пальце.
– С квартирой все в порядке? Я думал, что ты обо всем договорилась с Себастьяном. О боже, я надеюсь, он тебя вконец не запутал. У меня не было времени, чтобы выступить в роли хозяина квартиры. Почему все в его жизни шиворот-навыворот? Срывается в Нью-Йорк, не разобравшись здесь со своими женщинами. А теперь еще и квартира… – Он умолк.
Анна почесала свою экзему, думая о том, стоит ли ей говорить Шону про старый бойлер.
– Нет, я позвонила, чтобы просто поболтать, – грустно сказала она, надеясь, что все еще как-то образуется. Голос Шона станет таким, как прежде. Их отношения продолжатся с того места, на котором остановились.
– Да?
– Я подумала, раз уж мы
– Бог мой… Послушай…
– Честно говоря, мне очень надо с тобой поговорить об отце. Я только что сообщила ему…
– Анна. Я сейчас очень занят. Мне бы очень хотелось подольше поговорить с тобой, но в понедельник я начинаю работать в «Шоу Шелли», и мне надо расписать сценарий. Поэтому…
– Извини. Я просто хотела…
– Не надо извиняться. Проблема только в том, что я занят. Я знаю, ты во всем видишь подтекст… Послушай, поговори с Эйлин о своем отце. Нет, правда. За один час работы она берет совсем недорого. Мне, правда, нужно идти. Мне нужно, чтобы в понедельник все прошло как по маслу. У меня просто совсем нет времени на разговоры и о Шелли и о…
– Я думала, что ты терпеть не можешь «Шоу Шелли»…
– Они улучшили сценарий, и теперь там больше… Но я не обязан оправдываться ни перед тобой, ни перед кем-то еще. Это работа, которая дает мне кусок хлеба.
– Ты же шутишь, да?
– Анна, пожалуйста. Я действительно очень занят. – Он понизил голос почти до шепота. – И, кроме того, здесь моя
Блондинка?
– Да пошел ты…
Ей захотелось выкурить сигарету.
Глава шестнадцатая
Ко всему прочему, у психотерапевта был сильный нью-йоркский акцент. У Анны было такое ощущение, что она по ошибке оказалась в фильме Вуди Алена[50]. В любой момент могла начаться серия кадров из ее прошлого. Или на потолке могло появиться крупным планом огромное лицо одного из родственников Мирны.
– Итак, – сказала Эйлин Вайзфельд. – Спасибо, что ты очень внятно все изложила. Я ценю, что ты подробно и откровенно описала мне свои чувства к Шону Харрисону.
– Да. Но все это произошло несколько месяцев назад. Как я уже сказала, с тех самых пор я больше его не видела. Я видела только его подругу. Она работает в моем офисе.
– Для тебя это, должно быть, невыносимо, – посочувствовала Эйлин.
– Вовсе нет. Или, вернее, так было поначалу. Но сейчас я ничего такого не чувствую. Я знаю, что мои переживания были бесполезными и детскими. Как сказал Шон – хотя в тот момент я его не поняла – мне слишком часто мерещится нечто многозначительное в самых тривиальных вещах. Но с тех пор я стараюсь не принимать слишком близко к сердцу свои взаимоотношения с другими людьми.
– Хорошо, хорошо, – рассеянно сказала Эйлин. – На самом деле наш первый сеанс окончен, но мы можем поговорить об этом на следующей неделе, если ты решишь продолжить. Поговорить об этом и о
