рядом, чтобы тоже видеть дверь. Выглядел он уверенно, но напряженно — не привык к такому многолюдью. То и дело он отбрасывал волосы со лба, окидывая публику внимательным колючим взглядом. И пахло от него тоже хорошо — смесь красного дерева и вымытых волос.
А черную магию он использует так же легко, как мятный спрей.
— Спасибо, Пирс.
Глядя вниз, я сняла крышку, чтобы у кофе не было привкуса пластика. Глаза у меня блаженно закрылись, когда первая порция кофеина с привкусом малины пошла вниз по пищеводу.
— Вот это да! — выдохнула я. Открыла глаза — Пирс улыбался. — Ты не забыл?
— Латте гранде, двойной эспрессо, итальянский, пены немного, корицы побольше и чуть-чуть малины. — Наклонив голову, он добавил: — Не привык я видеть тебя, украшенную морщинами. Не сразу узнаю.
«Украшенная морщинами». Ну почему не сказать просто: «старая»?
Я пожала плечами в некотором смущении:
— Я тут подумала, что надо было и для тебя маскировку взять.
— Ты предпочла бы, чтобы я был замаскирован? — спросил он, и когда я кивнула, тут же почувствовала легкое давление, будто кто-то касается моей ауры. Пирса окутал слой безвременья, потом растаял, и появился Том Бансен. Те же каштановые вьющиеся волосы, те же синие глаза, та же худощавость, то же… ну все то же.
— Да, неплохо, — сказала я.
Но некоторая неловкость была от напоминания, что Пирс живет в чужом теле, прежний владелец которого умер достаточно давно, чтобы душа его отлетела. Но осанка осталась прямой, как у Пирса, хотя брюки и жилет, на Пирсе очень уместные, выглядели на Томе ну совершенно никак.
— Ну ты просто копия Тома!
Пирс покраснел:
— Любезная ведьма, я ведь и есть Том Бансен. Фокус как раз в том, чтобы выглядеть самим собой.
От этого у меня еще больше мурашки побежали по коже. Чтобы отвлечься, я отпила еще кофе.
— Зови меня Рэйчел. Мы принадлежим одному и тому же демону, так что нам положена некоторая фамильярность.
Он неопределенно хмыкнул, усаживаясь теперь по-новому.
— Называть женщину просто по имени…
— Вызывает у тебя протест, — перебила я, начиная раздражаться.
— Это весьма неуважительно, — буркнул он, отряхивая руку — на нее пролился кофе, когда он случайно сжал свою чашку, открывая.
Я смотрела на улицу, на яркое солнце.
— Времена сейчас грубее, Пирс.
Хотя мне самой это казалось странным. При всех удобствах и чистой простоте современной жизни мы сильно утратили утонченность. Вздохнув, я посмотрела на потолок, радуясь, что никто не заметил перемены Пирса. Мало кто знал, что колдун по имени Том Бансен был убит баньши и почти сразу после этого оживлен Алом как хранилище для души Пирса. Резко выраженная черная магия — наверное, поэтому аура Пирса была сейчас чернее моей. Среди прочего — поэтому.
— Миз Тамвуд не сообщала о себе? — спросил Пирс, глядя на меня пристально. Странная смесь Пирса и Тома.
Еще глоток кофе — и кофеин начал действовать. Чашка согрела руки, я поставила ее на стол.
— Нет. Я надеюсь, что все в порядке. Но, наверное, пошлю ей голосовое сообщение. Что-то здесь не так.
И это что-то большее, чем то, что со мной ты, а не Дженкс.
Пирс провел рукой под шляпой, убирая волосы с глаз.
— Я сожалею, что тебе пришлось оставить твое жилище, но там небезопасно, Рэйчел. Ковен…
— Да знаю я! — огрызнулась я сердито.
Церковь всегда была моим убежищем, и что она сейчас превратилась в источник опасности, очень меня беспокоило. Очень.
Откинувшись на спинку стула, Пирс скрестил руки на груди.
— Можно было бы начать подозревать, что я вызываю у тебя неприязнь. Ноя только пытаюсь обеспечить твою безопасность.
Глаза у него сузились, и я вздохнула.
— Пирс! — начала я, но он отвернулся. Ох уж это ранимое мужское самолюбие! — Ты можешь на секунду поставить себя на мое место? — Злой горечи в голосе мне до конца сдержать не удалось. — Ты вот нисколечко не огорчишься, когда тебе все общество скажет, что ты сам о себе позаботиться не можешь? А приставленный к тебе нянькой джентльмен велит уехать из дома, который ты укреплял больше года — потому что защита там недостаточная?
— Ты считаешь меня нянькой? — спросил он, явно недовольный.
— А потом ты поймешь, что он был прав, — продолжала я. — И если он в этом прав, то и остальные, может быть, тоже правы насчет всего прочего? И ты сам о себе позаботиться и вправду не можешь?
Он снова глянул на меня, и лицо его разгладилось.
— Я тебе не нянька.
Я ссутулилась, отодвинула от себя кофе.
— Не знаю, справилась бы я сегодня с Вивьен или нет, — сказала я огорченно. — Она использует белую магию, делает ее смертельной — но вполне законной. Там в бакалее мы с Айви с нею справились, но все же нам повезло. — Я подняла взгляд — сердце защемило слегка при виде печали в его глазах. — Ты спас мою шкуру. И Айви спас ты. — Переведя дыхание, я снова посмотрела на него. — Мне тебя никогда не отблагодарить. И я очень ценю все, что ты сделал. Но не хочу, чтобы мне каждую секунду нужна была помощь.
Больше я не могла на него смотреть, и мои мысли вернулись к той черной латыни, которую он произносил. Вивьен прогнала не я, а черная магия. Может быть, нянька мне все же нужна.
Пирс взял себя в руки.
— Ал меня послал тебя защищать, — сказал он неприветливо.
Я вскинула голову. На меня глядели живые синие глаза — он решал, не сказать ли еще что-то. За узким лицом Тома я видела целеустремленность Пирса, его некоторое замешательство при попытке найти слово, которое никак не давалось, и досаду, что он не справляется.
— Потому ты и остался? — спросила я. — Вполне мог уехать.
— Нет.
Голова болела, я отвернулась, но как-то внутренне почувствовала тяжесть этого единственного слова. Да, он остался. Но черную магию применил без стыда, без замешательства. Что я делаю в его обществе? Это ошибка, но что еще я могу?
Чувствуя тяжесть в груди, я осмотрела зал, гудящий разговором, и тут вздрогнула, услышав телефон Дженкса. Айви, подумала я, потом до меня дошло, что телефон играет «Аве Мария». Может быть, Маталина? Я раскрыла телефон и увидела имя: «Теплая пушистая». Не очень понимая, кто это может быть, откинула волосы с лица и включила соединение.
— Да?
— Рэйчел, привет. — Голос Айви был отлично слышен. — Не говори мне, где ты. Все в порядке у тебя?
Я удивленно моргала, глядя, как Дженкс назвал Айви в списке контактов, а потом до меня дошел смысл ее слов: телефон может прослушиваться.
— Пока что, — ответила я, оглядывая зал за спиной Пирса. Но за столами сидела обычная публика, занятая обычными делами. Кожей головы я ощутила покалывание, будто за мной следят. — Как рука?
— Сломана, — ответила она. — Но завтра уже гипс так застынет, что им можно будет головы ломать. — Я хотела что-то сказать, но она торопливо сообщила: — Рэйчел, прости. К Ринну тебе нельзя. Я так зла, что готова кому-нибудь горло вырвать.
