— Я ее отпустила за желание, которое использовала, чтобы разорвать контракт с ОВ, — призналась я.
Пирс уставился на меня, будто не веря своим глазам:
— Ты приняла желание от преступницы-лепрекона? — спросил он таким голосом, что у меня щеки загорелись, а лепрекониха нахмурилась.
— Она же не была серийным убийцей с топором, — возразила я. — И вообще в ОВ хотели, чтобы я ушла.
На себя посмотри, Черный Маг!
Пирс погрузился в задумчивое молчание. Появился Марк, принеся лепреконихе кофе и глядя на меня так, будто хотел вспомнить, откуда я его знаю.
Малышке пришлось держать кофе двумя руками, но улыбка ее была вполне искренней, когда она протянула Марку пятерку и сказала, что сдачи не надо.
— Она и правда использовала желание, чтобы меня найти? — спросила я ее, думая, как бы мне желание пригодилось прямо сейчас.
— Ага. — Она приложилась к дымящемуся кофе так, будто это холодное молоко. — Желание с Западного побережья, но мы его выполним. Хотя на обмене очень сильно теряем. — Она посмотрела на Пирса: — Я тебя знаю?
Пирс сделал большие глаза и энергично замотал головой:
— Нет!
Вивьен выпрямилась, улыбнулась, сказала уверенно:
— Увидимся на выдаче багажа.
И захлопнула телефон.
— Ты меня через охрану не проведешь, — сказала я. — Ведьмам под бойкотом летать нельзя.
— Тогда хорошо, что у меня частный самолет.
Я вздохнула, а лепрекониха со стуком поставила стакан на стол:
— Монету? У меня своя жизнь. Я тебе нашла Рэйчел Морган, и это все, чего ты желала. Помогать тебе доставлять ее в аэропорт — это другое желание. А у тебя его нет.
Не сводя глаз с Пирса, Вивьен встала, вытащила из кармана монету с дыркой и отдала ее лепреконихе. Монета была точно как у Айви. Малышка слезла со стула и приняла ее.
— Обращайся, если что, дубина, — сказала она во всеуслышание и двинулась к выходу со стаканом в руках. Любезно улыбнулась входящему посетителю, который придержал для нее дверь.
Ник сидел за столом. Сердце у меня забилось быстрее, адреналин обжег изнутри, как наркотик, я почувствовала, что сейчас что-то будет. Пирс смотрел на меня, ожидая указаний.
— Пошли, — сказала Вивьен, показывая на дверь, крепко зажав в руке мою сумку.
Когда-то безупречное пальто украшали уже полинявшие клубничные мазки. Шея у нее распухла и покраснела, под глазами залегли круги — совсем не та уверенная в себе, профессиональная, элегантная представительница ковена, которую я видела в магазине. Сейчас она была грязная, усталая и целеустремленная. Приятно знать, что не у меня одной выдалась тяжелая неделя.
— Тебе меня не удержать, Вивьен, — сказала я с обманчивым спокойствием, убирая ногу под стол, с глаз долой. — Не под силу. Как только я чуть отосплюсь, так и уйду. А что ты сделаешь с Томом — мне плевать. Он не из моих любимцев.
На стол упала кучка пыльцы пикси, и я ее смела. Пирс заметил, и выражение его лица изменилось, когда он медленно перевел взгляд с потолка на входную дверь. Дыхание у него стало быстрым и размеренным. А меня наполнял прекрасный, любимый адреналин. Когда он выветрится, будет больно, но если мне повезет, Вивьен будет больнее.
— Встать, я сказала! — повторила Вивьен, снова опустив руку в карман пальто, и мы с Пирсом поднялись. — На парковке белый фургон. Залезете туда. Кофе оставить здесь, — добавила она, и Пирс слегка столкнулся со мной, ставя стакан на стол.
— Ты ему доверяешь? — тихо шепнул он, выдохнув мне в ухо.
Нику?
— Нет. Но разве есть выбор? — Я проглотила слюну. — Будь готов ко всему. Он изобретателен.
— Он же вор! — возмущенно сказал Пирс.
— Ага. Мерзкий воришка, который умеет выходить сухим из воды.
Вивьен меня толкнула, я споткнулась.
— Прекратить разговоры, — сказала она, понизив голос. — Том, выходишь в дверь, она следом.
Но Пирс, верный своей природе, придержал для меня дверь, вызывающе глядя на Вивьен из-под шляпы.
— Муха! У меня в кофе муха! — пронзительно завопил возмущенный голос, полный отвращения.
Я улыбнулась, остановилась на пороге и обернулась. Ник, мчащийся к стойке предъявить стакан, споткнулся на ровном месте. Стакан вылетел из рук, окатив лицо Вивьен черной жижей.
— Выходи! — прошептал Пирс, толкая меня, но я полуобернулась, не желая пропустить представление.
Посетители оборачивались, сочувственно галдя, смотрели, как Вивьен вытирает лицо руками. Ник суетился, помогая и извиняясь, но потом вдруг сверху посыпалась струйка пыльцы пикси, и Вивьен зажмурилась, не в силах открыть глаза.
— Ухты, больно-то как! — посочувствовала я, пошатнулась, когда Пирс подхватил мою сумку, которую уронила Вивьен, и потянул меня в дверь.
Застрекотали крылья взволнованного пикси, я резко остановилась.
— Там автобус отходит, — сказал запыхавшийся Джакс в дюймах от моего носа. — Не садись туда.
— Отстань! — крикнула Вивьен, отталкивая Ника. Он отлетел спиной на шкаф-холодильник с пирожными и минералкой, но ногой зацепил ногу Вивьен, и они вместе свалились.
Пирс вытащил меня на улицу, под холодный свет солнца. Пирс бежал за отходящим автобусом.
— Остановите карету! — кричал он, размахивая моей сумкой. — Остановите автобус! — поправился он.
Зашипели тормоза, отошла в сторону дверь. Для меня автобус никогда не останавливался. Как у Пирса это получается?
Я оглянулась на суматоху за спиной, потом на мамину машину. На той стороне парковки стоял белый фургон и потрепанная «импала» — ну точно это машина Ника.
Господи, колени как болят!
— Рэйчел! — позвал Пирс, держа ногу на подножке автобуса. — Садись быстрее!
Глаза у него были большие, красивые, и хотя выглядел он как Том, это был Пирс.
— Нет. — Я пошла к нему неверной походкой. — Мы едем с Ником.
Тут же он нахмурил лоб, прищурился.
— Я сказал, мы едем на автобусе. Не создавай трудностей. Садись.
Я, разозлившись, вырвала у него руку.
— Ты мне не говори, что делать! — завопила я, выплюнув лезущую в рот прядь. — Я еду с Ником!
Водитель тяжело вздохнул:
— Леди, туда или сюда?
Я глянула на него злобно:
— Туда. А ты проваливай к чертям отсюда.
Это решило вопрос. Пирс едва успел убрать ногу, как водитель захлопнул дверь у нас перед носом и дал газ.
— Это ошибка, — громко и укоризненно заявил Пирс, увлекаемый мною к ближайшему мусорному ящику. — Не удивительно, что Ал согласился послать меня за тобой присматривать.
— Вот что, — заявила я с жаром, — я как-то двадцать шесть лет без тебя прожила. Пусть черт знает как иногда, но я — живая. А ты, если помнишь, погиб.
