а?
– Нет.
Наблюдая за ней, Майк пришел к выводу, что сейчас лучше немного помолчать. Говорить больше было не о чем. Он постарался расслабиться. По своему опыту детектив знал, что мало кто спокойно переносит тишину. Через некоторое время большинство людей начинает говорить, только чтобы заполнить внезапно образовавшуюся вокруг них пустоту. В свое время он не раз использовал этот прием во время допросов.
Но сегодня ему определенно не везло. Доктор, по-видимому, могла молчать сколь угодно долго. В конце концов Селуччи не выдержал и заговорил сам:
– Все бы было совсем гладко, если бы не покойник, которого выловили в заливе. Полиция не смогла его идентифицировать. К тому же ни в одной из больниц города нет его медицинской карты. Так что полицейские даже не знают, что он был местным.
Движения доктора были ловкими и заученными – понятно, что проделывала подобную операцию она не раз и не два. И по-прежнему продолжала молчать.
– А то, что у него отсечены руки, определенно намекает на связь этого убийства с преступным миром. Следовательно, нет никаких следов, которые могли бы навести власти на наш след. Я думаю, дело вообще скоро закроют. Вряд ли кто-то согласится финансировать заведомо обреченное на неудачу расследование. Я имею в виду полицейское расследование, – намеренно подчеркнул Селуччи.
– Вы не себя ли самого имеете в виду? Что касается вашего расследования, то оно уже подошло к концу, – напомнила ему доктор Муи. – А ваши друзья, как я поняла, не слишком жаждут иметь дело с полицией. Они, правда, подослали в клинику парочку копов, – женщина насмешливо пожала плечами, – но те, представьте, не смогли вас найти. Кстати, и ваши друзья не сумеют.
'Доктор, вы даже не представляете, насколько находчивы мои друзья!' – подумал Майк, но вслух эти слова, разумеется, не произнес. Дамочка явно не любит неожиданностей и, пожалуй, предпочтет на всякий случай подстраховаться. Не стоит давать ей лишний повод для беспокойства.
– К тому же вы здесь пробудете недолго.
Капля крови блеснула на кончике иглы, когда женщина ловким движением вытащила ее из вены. Ватный шарик, повязка – и доктор уже была у дверей.
– Доктор?
Когда та обернулась, по выражению ее лица было понятно, что она совершенно не расположена отвечать на какие-либо вопросы.
Детектив усмехнулся, решив, что немного шарма не помешает.
– Скажите: я смогу играть на пианино, когда эта история закончится?
– Вряд ли, – коротко ответила она и, поджав губы, быстро вышла из комнаты.
Через несколько минут, как раз тогда, когда Селуччи занялся исследованием своих пут, дверь снова растворилась. Быстро напрягши все мускулы, он позволил себе слегка расслабиться, когда понял, что это всего-навсего вчерашний санитар. В руках у него была большая миска.
– Доктор велела тебя покормить. И не задавай лишних вопросов, понял?
С его лица не сходила ехидная улыбка. После первого же глотка пищи детектив понял, что так радовало его тюремщика Мало того что приготовленная в микроволновке овсяная каша оказалась малосъедобной – она была такой горячей, что обжигала язык и небо. Салливан с садистским удовольствием насильно запихивал ложку за ложкой Майку в рот и зажимал ему нос до тех пор, пока он не глотал. Когда Селуччи закашлялся и апельсиновый сок полился из ноздрей, мягкие карие глаза санитара заблестели. Теперь детектив хорошо понимал, какие глаза можно назвать похожими на щенячьи. Только, к несчастью, щенок этот оказался бешеным.
Салливан обтер лицо пленника куском ткани – жесткой, будто наждак. Однако и этих издевательств оказалось недостаточно. Санитар решил еще и зубы своему пациенту почистить. Вместо пасты, правда, он использовал жидкое мыло.
– Господи! Где ты научился так замечательно ухаживать за больными?
– В исправительной колонии.
– Работал в тюремном госпитале?
Салливан кивнул.
– Зачем, спрашивается? – Майк попытался выплюнуть остатки мыла. – Чтобы облегчать несчастным страдания и заботиться о них?
Улыбка его палача стала шире.
– Мне нравится причинять боль. Я сильный, а больные и слабые не могут оказать сопротивление.
Что тут возразишь, признал Селуччи, зашипев от боли, когда санитар поднялся, опершись костяшками пальцев о его бедро.
Большую часть утра детектив проспал. Один раз он проснулся от того, что Салливану приспичило его напоить. Санитар влил ему в глотку целую бутылку воды, и Майк едва не захлебнулся.
– Жидкость в организме надо восполнять, – наставительно пояснил мучитель.
Обед мало чем отличался от завтрака, только на сей раз шутки Салливана касались супа да похода в туалет. Майк ясно сознавал, что бежать отсюда он не сможет. Но все равно следовало попытаться.
– Только попробуй еще раз рыпнуться – живо ноги переломаю, – прорычал Салливан, впечатывая Селуччи затылком в стену.
Пока детектив подыскивал достойный ответ, санитар успел приложить его о стену еще раз.
– Каждый четверг днем Рональд Суонсон совершает визит в клинику, которую он основал как дань памяти покойной жене. – Сопровождаемая кинооператором, Патриция Чейни подскочила к только что подъехавшему автомобилю и сунула микрофон в лицо выбиравшемуся из последней модели 'шевроле' бизнесмену. – Мистер Суонсон, несколько слов, пожалуйста.
Тот глянул на микрофон, в телекамеру, затем на журналистку.
– Несколько слов о чем? – осведомился он.
– Расскажите нашим зрителям о работе клиники. О том, почему ваша организация пропагандирует подписание договоров о согласии на донорство в случае смерти. – Мисс Чейни улыбнулась, в ее глазах появился охотничий блеск. – Или, может, вы согласитесь объяснить нашей аудитории, откуда у вас на самом деле берутся доноры? И действительно ли ваши пациенты получают трансплантаты в порядке живой очереди, или же здесь действует принцип 'чья взятка выше'? Просветите нас, сколько может стоить один орган на черном рынке... Нам будет очень интересно вас послушать!
– Мне нечего вам сказать.
– Ну что вы, мистер Суонсон! Любому человеку всегда найдется что сказать.
Его растерянность начала сменяться раздражением.
– Если желаете взять у меня интервью, запишитесь у секретаря, ясно?
Слегка ссутулив плечи, он стремительно прошел в клинику.
– Пойдем за ним? – Оператор вопросительно посмотрел на журналистку.
– Нет. – Патриция Чейни выключила свой микрофон и дала знак оператору, чтобы тот выключил камеру. – Я добилась, чего хотела.
– А чего ты хотела?
– Потрепать мистеру Суонсону нервы. Подпортить ему настроение. Выведенные из себя люди чаще ошибаются.
– Ох, и любишь же ты его!
– Дело не в том, как; я к нему отношусь. Просто мы можем раскопать здесь кое-что о-о-очень занимательное. Уж поверь мне, у этого богача-филантропа найдется что раскапывать.
– А может, он Бэтмен?
– Садись в машину, Крэйг. Мы рискуем пропустить слушание о бюджетах библиотек. Библиотечные бюджеты – крайне важная проблема, – заявила она, на изрядной скорости выезжая с парковочной площадки. – У-ух, эти журналисты! Никакого спасу от них нет.
Ей так хотелось раскопать всю правду про Суонсона, что даже во рту пересохло. Интересно, почему до сих пор не объявляется тот полицейский?
– Сейчас столкнулся с этой журналисткой, Чейни. Поджидала меня на
