За другими столиками также взволнованно переговаривались. Каждый вспоминал события, связанные со спасением челюскинцев и перелетами через Северный полюс. Говорили о трудной работе полярных летчиков, о том, как иногда удается спасаться в безвыходных положениях... И всем людям, находившимся в столовой, было тревожно.
Закончив свои дела в приисковом управлении, я выехал обратно в тайгу. К сожалению, в нашем отряде не было никакого приемника, и мы были лишены возможности узнавать новости. После выезда с полевых работ я продолжал интересоваться судьбой исчезнувшего экипажа, но обнадеживающих сообщений с каждым днем становилось все меньше.
Прошли годы. Отгремела Великая Отечественная война. Когда отмечались знаменательные даты спасения челюскинцев, много говорилось о полярных летчиках — первых Героях Советского Союза, и всегда в памяти людей возникала беда, случившаяся с самолетом Леваневского. Его друзья писали книги, делились воспоминаниями, с большой любовью отзывались о мужественном пилоте.
И вот 14 октября 1982 года о давней трагедии вновь напомнила «Советская Россия». В ней было опубликовано следующее сообщение командира вертолет Н. Балдина: «Недавно в глухой тайге я обнаружил потерпевший аварию четырехмоторный самолет. Он лежит на склоне сопки у реки Кава. К месту аварии добрался с трудом. С одного мотора удалось снять медную табличку-паспорт. На некоторых приборах разобрал надписи «Изготовлено в северном варианте». Возможно, это знаменитый СССР Н-209 Леваневского, что исчез в августе 1937 года во время перелета из Москвы в Америку? Командир вертолета Н. Балдин. Охотск».
Сообщение Балдина вызвало острый интерес читателей. В редакцию посыпались письма, запросы, телефонные звонки. Вновь вспыхнула надежда разгадать, наконец, загадку исчезновения Н-209, тревожившую память целого поколения. В то же время высказывались сомнения о возможности находки этого самолета в охотской тайге. И все же многим хотелось бы надеяться на чудо... Находка Балдиным четырехмоторного самолета в долине Кавы всколыхнула и мою память. Ведь в далекие осенние дни пятьдесят пятого года и мы, трое магаданцев, искали машину Леваневского. Мне хочется рассказать читателям об этих поисках.
Неожиданная версия
В 1955 году я работал заместителем заведующего промышленным отделом в Магаданском обкоме партии. Как-то к нам в отдел зашел старейший летчик Магаданского авиаотряда Николай Иванович Крылов. Завязалась беседа. Вспомнили челюскинскую эпопею, двадцатилетие которой широко отмечалось в нашей стране.
— До сих пор остается загадкой, куда девался самолет Н-209 под командованием Леваневского, — неожиданно проговорил Николай Иванович.
— Знаете, и меня вот уже много лет волнует этот вопрос, — поддержал я разговор.
— У летчиков немало версий, — продолжал Крылов, — Одна из них: самолет будто бы упал в море у берегов Аляски. А недавно я услышал еще одно предположение, по которому выходит, что самолет сбился с курса и погиб где-то в Якутии, не то на Колыме. А что? Все может быть...
— Но это все просто досужие догадки, ничем не подтвержденные, — нерешительно возразил я Крылову.
— Не скажите. Иногда подтверждаются самые невероятные версии. Вот недавно из Тауйского совхоза вернулся наш пилот Семен Кирсанов. Он сам слышал рассказ местных жителей, что-где-то в долине реки Кавы лежит разбившийся самолет...
— От кого Кирсанов слышал эту легенду? — все еще недоверчиво спрашиваю его.
— От местного охотника — старого якута Ивана Горохова. Он сейчас работает сторожем на складе в поселке Талон. Долина реки Кавы, по рассказам охотников и золотоискателей, — очень глухая местность. И дичи, и рыбы полным-полно. Было бы время — слетал бы туда. Рассказ о самолете сам бы проверил, да и поохотился бы вволю. Но, увы, отпуск свой уже использовал...
Мы еще немного поговорили о делах, и Николай Иванович ушел.
А его сообщение засело у меня в голове: «Чем черт не шутит, — думалось, — может быть, на Каве действительно лежит разбившийся самолет, а вдруг это Н-209? Крылов опытный летчик, всего повидал. И такую возможность не исключает. Не отправиться ли мне на Каву? Кроме поисков самолета можно ознакомиться с геологической обстановкой в этой неизведанной долине, рельефом местности, животным и растительным миром. Все это пригодится и по работе». И я решил поехать на Каву, использовав очередной отпуск. Сам я уже много лет работал на Крайнем Севере, полюбил его дикую, особенную природу. Как геолог, много ходил по таежным тронам, пристрастился к рыбалке и охоте.
Бог, как говорится, здоровьем не обидел. И друзья были хорошие, надежные. С собой в эту поездку позвал двух своих приятелей — Сергея Коленова и Николая Арабова. Их увлекла идея поиска самолета и возможность охоты в нехоженой тайге.
И третий наш спутник — овчарка по кличке Пират.
Сговорившись, мы за два дня оформили отпускные документы, получили деньги, запаслись продовольствием, экипировались по-дорожному и готовы были пуститься в путь.
Река Кава протекает вдоль побережья Охотского моря почти в широтном направлении между Охотском и Магаданом, отделяясь от морского берега невысоким Безымянным хребтом. Граница между Хабаровским краем и Магаданской областью делит эту реку с удивительно тихим течением почти пополам. Добираться, туда совсем не просто. Поначалу нужно попасть в поселок Балаганное Тауйского района, который находится на самом побережье Охотского моря при впадении реки Тауй.
Звоню в Нагаевский порт.
— Как нам добраться до Балаганного? — спрашиваю начальника порта Александра Шевченко.
— Через два дня из Нагаева до Балаганного пойдет пассажирский катер, с которым могу отправить вас.
Тратить зря два дня! Нет, это не для нас. Тут же решили плыть до Балаганного на барже, идущей с грузом для Тауйского совхоза. Баржу должен буксировать небольшой катер. Метеорологи сообщили, что в море наблюдается легкая зыбь, но ожидается ветер. Это нас не испугало.
В Охотском море
Выйдя из бухты Нагаева, наш караван благополучно миновал полуостров Старицкого и оказался в открытом море. Справа показались скалы небольшого острова со странным названием Недоразумение. Такое имя дала этому небольшому клочку суши гидрографическая экспедиция Бориса Давыдова, производившая здесь работы в 1913 году. Исследователи приняли его за полуостров, а потом обнаружили узкий пролив, отделявший его от берега.
На траверзе Армани со стороны моря дул резкий ветер, поднимавший высокую волну, которая подвергала баржу сильной болтанке. Надвигалась ночь, а ветер не только не утихал, а, наоборот, усилился. В начале пути мы устроились было на палубе среди тюков с мануфактурой и бочек с мазутом. Но основательная качка и соленые брызги морской воды, долетавшие до нас, заставили подумать о перебазировке в другое, более защищенное место.
— Братцы! Давай в укрытие! — предложил Сергей, отворачиваясь от ветра и пряча лицо под капюшоном. — Попробуем залезть в будку к рулевому, а то живыми не доберемся!
Укрыв брезентом свои манатки и взяв с собою только ружья, кое-как добрались до будки, где у штурвального колеса дежурил матрос. Качка нас так измотала, что мы легли здесь прямо на пол и тотчас же уснули.
Ночью я проснулся от сильной болтанки и какого-то неосознанного тревожного чувства. Мне показалось, что баржа проваливается в морскую бездну, сильно кренясь на правый борт. Вскоре она
