Повезло нам и со старшими товарищами и наставниками, которые делились с нами своими знаниями, мыслями, радовались нашим первым удачам, помогали исправлять ошибки.
Разве можно забыть неожиданные приезды в партии Н. А. Беляевского, когда он отправлялся с кем- нибудь в маршрут, оставляя себе роль «сопровождающего рабочего». После такого маршрута ты чувствовал себя начинающим дилетантом, а сделанные тобою выводы представлялись детским лепетом. Однако, в конечном счете, все это шло на пользу. А как не вспомнить приезды в партию Л. И. Красного, который, еще толком не умывшись и не отдохнув с дороги, просил показать карты и результаты наблюдений. И тут происходило волшебство. Познакомившись с самыми, казалось бы, заурядными материалами, он с воодушевлением объяснял, как это все здорово и как хорошо укладывается в его очередную смелую концепцию геологического развития региона. Склонность к грандиозным обобщениям, способность увлечь своими замыслами и организовать для их реализации большие коллективы и сейчас характерна для члена- корреспондента АН СССР Л. И. Красного. Большой знаток дальневосточной природы, во всех ситуациях спокойный и уравновешенный Г. С. Ганешин, раскрывая сложные и запутанные связи поверхностных образований с глубинным строением, как бы оживлял перед нами геологические процессы давно минувших эпох...
Хорошую школу практики давало тесное общение с сотрудниками геологических управлений Г. М. Власовым, М. Г. Золотовым, В. В. Онихимовским, В. А. Ярмолюком, М. П. Материковым, Б. А. Ивановым, Е. С. Павловым и многими другими.
В те дни в наших молодежных экспедициях царил дух подъема, творческого нетерпения, радостного ожидания предстоящих открытий, дух бескорыстной поддержки и взаимопомощи. Сознание важности проводимых работ накладывало особый отпечаток ответственности за порученные исследования. И люди с совершенно разными темпераментами и склонностями прекрасно срабатывались друг с другом. Естественно вписывались, в экспедиционный ансамбль энтузиастов стремительный и порывистый Эмиль Изох, осторожный и пунктуальный Юра Громов, склонный к быстрому полету мысли и легко загорающийся новыми идеями Рюрик Соколов, тихий и даже застенчивый Олег Кабаков. Олег отличался еще и даром прирожденного естествоиспытателя. Он теперь широко известен как первооткрыватель уникального Солнечного месторождения. Его портрет можно увидеть в Хабаровском краеведческом музее. Но мало кто знает, что Олег Николаевич еще и один из крупнейших знатоков жуков. Да-да, именно коллекционирование, систематизация и изучение насекомых стало его второй после геологии страстью. Делая все, чем приходилось заниматься, фундаментально и последовательно, он в этом увлечении достиг вершины и был избран действительным членом Всесоюзного общества энтомологов.
Впрочем, и любой другой был достаточно самобытен и в чем-то неповторим, оставаясь в то же время частью большого коллектива. Людей цементировала не только преданность общему делу, но и любовь к природе.
В геологах, так же как и в представителях других «бродячих» профессий, очень остро развита способность удивляться многообразию проявлений природы и радоваться каждому новому свиданию с нею. Равнодушный человек недолго продержится среди них. Очень скоро даже самые легкие полевые маршруты превратятся для него в пытку, призрачные блага цивилизации, гарантированные по месту постоянного жительства прогрессом XX века, заслонят от него все прелести окружающего — будь то безбрежные просторы Сибири, голубые ледники горных пиков Средней Азии или неповторимые ландшафты Дальнего Востока.
Разными путями мы приходим в геологию. Но часто, очень часто у многих уже в ранние годы просыпается подсознательное стремление к странствиям и активному познанию окружающего. Немало способствуют этому хорошие книги, повествующие о необычайных приключениях, о трудностях и опасностях, встречающихся на тропах первопроходцев, рассказывающие о повадках зверей и птиц, об экзотических растениях...
Меня, например, на всю жизнь покорили прочитанные в детстве красочно иллюстрированные книги о кругосветном путешествии на корабле «Бигль», о жизни Миклухо-Маклая в далекой Полинезии и, конечно, прекрасные книги В. К. Арсеньева. Правда, тогда я даже не мечтал, что придется работать в краях, воспетых Арсеньевым, повторить часть его маршрутов и встретиться с одним из его проводников, товарищем самого Дерсу Узалы. Но так произошло и была в этом своя закономерность: романтическая тяга к нехоженым тропам повлияла на выбор профессии геолога, которая и привела меня на Дальний Восток.
И вот уже три десятка лет продолжается полевой маршрут, проложенный вверх и вниз по каменным ступеням Дальнего Востока. По этим ступеням и сейчас продолжают идти молодые энтузиасты. Быть может, и они, подобно нам, спорят о том, что должен знать и уметь геолог. И неважно, что какую-то часть их пути уже осилили предшественники — для каждого ступившего на полевую тропу эти ступени становятся первыми и единственными, неповторимыми ступенями самоутверждения, дарующими не только трудности, но и ни с чем не сравнимую радость первых своих открытий, романтику и счастье единения с окружающим миром.
Наследники Дерсу
Лесные люди — удэгейцы занимают центральную часть горной области Сихотэ-Алиня. Они знают повадки всех зверей, знают, где и когда их можно найти, и в этом отношении на всем Дальнем Востоке не имеют себе равных,
Дальний Восток... Сколько таинственной притягательности в сочетании этих двух слов! Не просто восток, а дальний, самый дальний рубеж нашей страны. Даже современные воздушные лайнеры, чудесным образом спрессовавшие пространство, не в силах уменьшить очарования Востока, который, несмотря ни на что, остается дальний, своеобразным, ни с чем не сравнимым краем.
Необычные контрасты природы Дальнего Востока хорошо известны. Здесь ель и лиственница соседствуют, с женьшенем и лианами, медведь встречается с тигром, горные хребты чередуются с межгорными равнинами, ледниковые языки прорезаются потоками расплавленной лавы, континент граничит с океаном.
Не менее контрастно и население громадного региона. Представители самых разных наций и народностей входят в дальневосточную семью. А складывалась эта семья не сразу и не безболезненно. Усиление демографических процессов в России конца XIX столетия особенно сильно затронуло коренных жителей восточной окраины империи. Перекупщики пушнины, торговцы, царские чиновники систематически обирали их, постепенно оттесняя с освоенных земель, нарушая вековой уклад жизни аборигенов. Голод и болезни довершали трагедию малых народностей, приводили их на грань вымирания.
Возрождение пришло к ним при Советской власти. В прошлом поголовно неграмотные нанайцы, удэгейцы, орочи, ульчи стали равноправными членами большой социалистической семьи. Из их среды вышли врачи, педагоги, командиры производства, писатели.
Все это я уже знал, начиная работать на Дальнем Востоке. Однако одно дело — знать понаслышке, а другое — увидеть собственными глазами. Мимолетные встречи с нанайцами и удэгейцами не в счет. К тому же мне хотелось не столько убедиться в произошедших переменах (о чем много и часто сообщалось в прессе), сколько прикоснуться к самобытной культуре и укладу жизни малых народностей, а если повезет, то и позаимствовать у них малую толику великой мудрости общения с природой. Но надеяться на это можно было лишь установив с ними достаточно длительные контакты. Такая возможность представилась только в 1957 году.
Мне было поручено провести исследования в бассейне верхнего течения реки Анюй, как раз в том районе, где, по утверждению В. К. Арсеньевна, еще в 1926 году наиболее полно сохранились обычаи и образ жизни удэгейцев — лесных людей, как любовно назвал их Владимир Клавдиевич. Какой-то будет встреча с ними?
