назад.
Врезанные меандры — явление довольно распространенное на Сихотэ-Алине. Мне, например, приходилось видеть с самолета прекрасно выраженные в современном рельефе врезанные меандры в верховьях Зевы — крупной реки западного склона Бикина. Зева берет начало на базальтовом плато (приподнято над Японским морем на 800 метров) и на протяжении нескольких километров, блуждая по заболоченной местности, образует крупные излучины. На этом участке она имеет типично равнинный характер. Ближе к краю плато, где происходит интенсивная глубинная эрозия, река вгрызается в ложа своих древних изгибов, на глубину в несколько сот метров, образуя врезанные меандры.
До конца дня прошли одну крупную излучину. Она нам показалась не очень опасной, хотя течение было стремительным, повсюду торчало множество камней, да и подводные глыбы, затопленные лишь чуть-чуть, заставляли все время быть настороже. Ширина русла все же позволяла маневрировать и избегать препятствий.
Долина была очень красива: прямо над рекой нависали береговые обрывы разнообразной формы — в виде столбов, башен, зубцов, гребней. На фоне погасающей зари создавалось впечатление грандиозной фантастической декорации.
Остановились на ночлег в конце излучины. Спереди отчетливо доносился рокот переката. Там же виднелись огромные скалистые обрывы, нависавшие с трехсотметровой высоты над бурлящим руслом.
Вскоре стемнело, в палатке пришлось зажечь свечу. Ее свет тускло пробивался через тонкую ткань, и со стороны наш лагерь казался сказочным оазисом среди первобытной природы.
Установилась устойчивая сухая и теплая погода с прохладными лунными ночами, туманами по утрам и солнечными днями. Уже в половине восьмого заходит солнце и в начале девятого становится совсем темно. Лето близится к концу, дни заметно укоротились.
Весь следующий день несемся по Анюю. Бесконечные повороты. Солнце то справа от нас, то слева. Сначала движемся на юг, затем резко поворачиваем на север. И так много, часов подряд. На поворотах расположены перекаты. Издалека слышен их оглушительный грохот. Особенно впечатляют перекаты в тех местах, где река пересекает гранитные массивы. На таких участках русло загромождено огромными гранитными валунами и торчащими из воды глыбами.
Женя с шестом стоит на носу и лавирует между подводными и надводными камнями, направляя наш бат на стрежень. С кормы слышны окрики Ивана. Он пытается командовать, но из-за грохота разобрать слова невозможно. Судя по выражению его лица, он чем-то недоволен и бранится. Иван — непререкаемый авторитет, наш капитан и лоцман.
Требовалось все время помнить, что наскочить на камень на большой скорости — значит разбить бат и потопить имущество. Женя работал шестом осторожно, но уверенно, и нам удалось вполне благополучно преодолеть множество перекатов. Осложняли плавание не только пороги, но и мели. Снять с мели тяжело груженный бат — дело нелегкое.
Этот участок долины Анюя очень красив. Берега скалистые, самой причудливой формы. Иногда над рекой на несколько сот метров поднимаются остроконечные пики, увенчанные каймой из темно-зеленых елей. На несколько километров тянется сплошная стена из глинистых сланцев. Кое-где выделяются массивные выходы гранитов. Каждому резкому повороту реки соответствует крутой береговой обрыв. На противоположном берегу расположены отмели или косы, за которыми обыкновенно находится высокая пойменная терраса, поросшая тополево-чозениевым лесом, тальником или ельником на более повышенном участке. Реже встречаются тополево-еловые леса. На старых гарях виднеются светло-зеленые березняки. На одной из гранитных сопок вблизи реки на склонах были замечены единичные кедры, а затем и группировки их. В верховьях Анюя этого царственного дерева нет. Последние кедры мы видели на восточном склоне в бассейне реки Дагды. Ниже по течению кедры спустились с гор в пойму Анюя, образуя кедрово- елово-тополевые насаждения. Сказывались меньшие абсолютные высоты и более благоприятные климатические, условия западного склона. Однако на северных сторонах сопок и скалистых береговых обрывов преобладали «седые» ельники с пышно разросшимися по ветвям бородатыми лишайниками. Их было так много, что весь лес приобретал серо-зеленый оттенок.
Иногда прямо к реке с большой высоты спускались глыбовые осыпи. Из-за лишайникового покрова они также имели серо-зеленую окраску.
После каждого переката мы останавливались на отдых, выбрав для этого отмели правого берега.
Однажды в предвечерние сумерки разбили лагерь в исключительно живописном месте. За темным силуэтом хвойного леса было видно несколько еще освещенных солнцем горных гряд, окрашенных в яркие розовые, оранжевые, красные и фиолетовые тона. Над ближайшими сопками господствовала вершина горы Яко с крутыми склонами, каменными осыпями и огромным ледниковым цирком, подчеркнутым на общем розовом фоне глубокими голубыми тенями.
Намного разнообразнее стала растительность поймы. Появились наши «старые знакомые», представители южной флоры: актинидия, горный ильм, желтокорый клен, многочисленные представители семейства аралиевых и другие.
Вечером было так светло от лунного сияния, что мы долго не забирались в палатку, вспоминая пройденное и строя планы на будущее.
Ужин оказался сытным и вкусным, Были сварены три крохаля (утки). Днем видели стоящего на берегу изюбра — очень грациозное создание! Стрельба по уткам-каменушкам оказалась безрезультатной.
Стало значительно теплее по сравнению со Вторым Зауром. На следующий день из-за крутого поворота Анюя впервые увидели, еще на весьма солидном расстоянии, горный массив Тардоки-Яни — очередной объект наших исследований.
7. К вершинам Тардоки-Яни
Если бы мы избрали западный вариант путешествия, от долины Амура к морю, то только на участок от поселка Вира в низовьях Анюя до Тардоки-Яни потратили бы около месяца. Это при низкой воде. В случае же наводнения подниматься на батах совершенно невозможно, и поэтому длительность пребывания в пути могла увеличиться еще не меньше чем на неделю. Таким маршрутом пользовались все наши предшественники.
Весь день 22 августа стремительно неслись по бесконечным перекатам. Иногда казалось, что дальше пути нет: впереди возникали вертикальные скалы, перегораживавшие всю долину. Но русло поворачивало то налево, то направо, солнце кружилось из стороны в сторону — река образовывала бесчисленные меандры. Преодолев несколько таких кривунов, мы утомлялись и останавливались на отдых.
Особенно интересной оказалась последняя петля, у которой противоположные колена сближены до 100 метров. В этом месте все, за исключением Ивана, вышли из бата и пешком прошли это расстояние. Ждать бат пришлось недолго.
Преодолев последние кривуны, в конце дня вышли на более или менее спокойный участок долины. Из-за поворота открылась замечательная панорама южных склонов Тардоки-Яни. Этот огромный гольцовый массив сплошь покрыт каменными осыпями, ниже которых расположена пятнистая зона кедрового стланика. Издали заросли кустарникового кедра выглядят очень привлекательно, продвигаться же по ним чрезвычайно трудно из-за сложного переплетения стволов, острых ветвей и множества гнуса, гнездящегося в этих дебрях.
Бат быстро несется вниз, и чем ближе Тардоки-Яни, тем отчетливее детали строения этого массива. С юга у него сравнительно пологие склоны. Только там, где расположен огромный ледниковый цирк, видны почти отвесные скалистые обрывы и гребневидные водоразделы. Издали заметны искрящиеся на солнце многочисленные пятна снега или фирна, не успевающие растаять за лето.
К Анюю Тардоки-Яни спускается широкими отрогами, круто обрывающимися к долине.
После впадения рек Лошадиная Тропа и Сагды-Биаса долина Анюя резко поворачивает на север, становится очень широкой. Здесь достаточно спокойные и глубокие плесы чередуются с мелкими короткими перекатами. Склоны окружающих сопок покрыты ельниками или старыми гарями с березой и лиственницей.
